Профессиональный боксер из Сэлфорда был приговорен к трем месяцам тюрьмы за то, что повел за собой «беспорядочную толпу» болельщиков «Манчестер Юнайтед».
Судья магистрата Клеркенвелла мистер Марк Ромер заявил, что вокзал Юстон превратился в «самое настоящее поле битвы» для противоборствующих группировок и что суды должны принять в данном отношении самые серьезные меры и вынести суровые решения.
Пол Дойл, 25 лет, проживающий на Кларенс-стрит, признал, что вел себя агрессивно после матча на Кубок «Черити Шилд», проходившего на «Уэмбли», когда он возглавил атаку на фанатов «Ливерпуля».
В заметке следовало указать кличку Дойла — Один Удар, потому что он может вырубить им любого. Пол — один из самых крутых парней в Манчестере, и я почти жалею любого скаузера, оказавшегося на его пути в тот день. Почти!
Футбол просто бушевал во мне. Споры у нас велись сумасшедшие. Если «Юнайтед» проигрывал, виновато в этом было все крыло. Я направил просьбу о переводе меня на последние два месяца в манчестерскую тюрьму. Очень уж не хотелось действовать кому-то на нервы рассказами о своем скором освобождении. Ведь я сидел с теми, у кого было пожизненное. Да и отношение к тебе менялось, когда ты готовился выйти на волю. В результате я получил «добро» и вскоре увидел знакомые лица в «Стрейн-джуэйз», включая парней из моего района. По сравнению с тем, где мне пришлось побывать, «Стрейн-джуэйз» можно было охарактеризовать как глупый, крикливый, вопящий балаган, набитый подростками, своего рода зал ожидания при переходе к «нормальной» жизни.
Я был зол на тех, кто плюнул на меня после того, как я оказался за решеткой, на тех, кто сидел вместе со мной, на то, как со мной обходились. Хотелось выйти наружу и сразу же подраться. Прокручивая в голове обиды и планы мести, я медленно сходил с ума. Но когда оказался на улице, злость исчезла. Как будто свалился тяжкий груз, мучивший годами.
В то время одним из моих лучших друзей был Дерек Уиттекер. Когда я, только что освободившись стоял перед воротами, они раскрылись, и внутрь медленно въехала тюремная машина. В ней сидел Дерек, который стучал в стекло, чтобы привлечь мое внимание. Но я попросту не заметил, как один из самых близких мне людей, кого хотелось увидеть чуть ли не первым, покидал мир, в который я возвращался.
Депрессия не покидала меня в течение двух недель. Мой первый вечер в городе оказался очень странным: все вокруг напились в стельку, а я был трезвым как стеклышко, хотя пришел в паб в 7 вечера. Прошло еще две недели, прежде чем мне удалось опьянеть. Как выяснилось в дальнейшем, тюрьма не очень-то меня изменила. Я вновь стал самим собой, вернувшись к футболу, просто мне потребовалось время на адаптацию. Но уже очень скоро пришло осознание того, что вокруг изменилось многое.
Глава 11
Перестройка «Фирмы»
Наш район стал совсем другим. Все сидели без работы. Незаметно подкрался героин. Преступность росла, денег ни у кого не было, у многих не осталось даже надежды. Время не настраивало на оптимистический лад. Да и сам я не знал, чем буду заниматься. О карьере задумываться не приходилось, денег скопить не удалось. Я хотел одного — видеть «Юнайтед», и думал, что все как-нибудь сложится по-старому. С другой стороны, обсуждать планы на будущее было попросту не с кем. Закончилось все тем, что я встал на учет на бирже труда, а сам подрабатывал подносчиком кирпичей. Кроме того, поселился в Уизеншо напротив своего нового «домашнего» паба — «Гринвуд Три».
Я заметил несколько новых лиц на футбольной сцене. Многие «старики» сошли с дистанции. Джефф Льюис появлялся редко, особенно после того, как его порезал какой-то молодой подонок. Своих ребят я видел от случая к случаю. Их жизнь тоже сильно изменилась, они женились, обзавелись детьми и озаботились ипотекой. Но я оставался тем же.
Местные салаги ездили на предсезонку за границу, пользуясь всякими бонусами при покупке товаров в универсамах, или катались болеть за сборную, приворовывая где только можно. Ребята из Коллихерста занимались этим долгие годы, орудуя на паромах, в поездах, а теперь их примеру последовали другие. Мне нравилось разъезжать по городам и весям, но болеть за Англию я не желал. В результате кокни заняли место «Юнайтед» на играх сборной. Они рассказывали, что однажды на них напали люксембургские болелы, вынудив какого-то фаната «Вест-Хэма» отбиваться топором.
Но самой большой переменой стало появление невероятного количества «кешлс». Кое-какие признаки роста их численности возникли еще до моей посадки: стали входить в моду прямые джинсы, кроссовки, джемперы «Слайзенджер» [180]. Когда я вышел, под «кешлс» стали косить чуть ли не все. Для меня, проведшего все 70-е в битвах со скинхедами, панками, психопатами в духе «Заводного апельсина», суэйдхедами [181] и отсидевшего в двух самых крутых тюрьмах Британии, «кешлс» были просто идиотским словом. Я полагаю, его впервые использовала какая-нибудь деревенщина, с трудом закончившая местную школу.
Скаузеры постоянно похваляются тем, что именно они создали «казуальный» стиль, но ведь эти мудаки с незапамятных времен носили треники, кеды и ветровки. Стоило мне прийти в школу в ветровке, сразу же звучало слово «гопник». Я носил очень практичное шерстяное пальто с капюшоном, а затем обнаружил, что оно вошло в моду!
Многие отказались от шарфов к 1977 году, потому что без них было легче смешаться с толпой. В то время основной нашей целью являлось проникновение в ряды врагов, особенно когда они маршировали к стадиону через центр города, поэтому шарфы практически всегда оставались дома. Другая причина, по которой многие перестали их носить, — с ними можно было запросто лишиться башки. Люди стали ходить на матчи в нормальной одежде, а не разнаряженные, как новогодние елки.
Я не хочу посещать футбол в дизайнерских шмотках. Все, кто меня знает, подтвердят — я всегда одевался скромно. Некоторые хотят «фирменно» выглядеть, но если они покупают себе дорогую одежду, значит, явно не собираются валяться в ней в грязи, драться и стоять под ливнем из пива. А вот я собираюсь именно кататься по земле и готов к тому, что мою куртку порежут. Не на подиум же мне выходить, верно?
Одной из моих первых игр после возвращения стала домашняя встреча с «Челси», которая давала мне шанс восстановить контроль над «фирмой». «Челси» только что вернулся в высший дивизион и, конечно, считал, что преподнес в своем лице особый подарок из Лондона всему хулиганскому миру. Когда я садился, все эти придурки были скинхедами, а теперь облачились в модные шмотки. Мы крутые, мы стильные, мы бешеные, мы — «Челси». Все как всегда. Удивляться нечему.
Перед игрой, как обычно, ничего не происходило. После матча территория вокруг стадиона была забита народом. Я занял позицию около магазинов на Честер-роуд вместе с моим приятелем Мэлли. «Челси», в конце концов, двинулись по так называемому ныне Сэр Мэтт Басби Уэй без шума, песен и криков. В то же время атмосфера была наэлектризована, люди ждали развязки. Я весь горел внутри, готовый в любой момент взорваться.
Дойдя до Уоррик-роуд, они повернули направо по Честер-роуд — как раз туда, где мы их и поджидали. Фанаты «Челси» шли прямо посередине улицы, бросая злобные взгляды. Они были так возбуждены, что не заметили меня, стоявшего в тени справа от них за ограждением. И я перескочил через перила, когда они проходили мимо. Бойцы «Челси» были настолько сосредоточены, что не обратили на мой трюк никакого внимания, а некоторые, я уверен, подумали, что к ним присоединился кто-то из их моба. Вот как можно ошибиться!
Наша «фирма», расположившаяся около автобусной остановки на другой стороне Честер-роуд, приготовилась к атаке. Когда расстояние между сторонами сократилось до критической отметки, я сделал первый ход, заехав со всей силы по ближайшей роже. Человек рухнул, как подкошенный. Потом я сделал несколько шагов к их передней линии и нанес новый удар. И еще один кокни рухнул.
180
Именно так произносится название компании Slazenger в рекламных роликах. Это крупная британская фирма по производству спортивной одежды, поначалу ориентированная на теннис и крикет. Одна из старейших в мире. Основана в 1881 году.
181
Название еще одной молодежной субкультуры 70-х годов, выделившейся из скинхедов, но, в отличие от них, носивших чуть более длинные волосы и более дорогую одежду, вплоть до костюмов.