Утром он явился в посольство, готовый уже защищать Серёжу, но всё ещё испытывавший недоверие к Сержу… Ивана Варфоломеевича принял сотрудник, представившийся Олегом Васильевичем и сразу поинтересовавшийся судьбой зверюшек-игрушек. По совершенной случайности внешне он чем-то напоминал Сержа, и это поначалу расстроило ученого. «Какой у него, верно, счастливый отец, — подумалось ему, — вот ведь тоже работает в чужой стране, но…»
Олег Васильевич прочитал прошение, сказал:
— Расскажите, пожалуйста, о вашей встрече. Не торопитесь и не волнуйтесь. Постарайтесь вспомнить всё, буквально каждое слово, желательно любую запомнившуюся деталь. Итак, после вашего замечательного выступления вы вернулись в отель…
Иван Варфоломеевич долго и подробно рассказывал о вчерашних событиях в его номере, сам удивляясь, как много сумел запомнить, и закончил скорбным тоном:
— Должен с удивлением и сожалением признаться, что я не испытываю к нему, никаких родственных чувств. Я даже ни разу не обнял его, но тем не менее… сын… Я не могу не выполнить его просьбы! Я должен попытаться спасти Сержа!
— Сержа или Сергея? — как бы формально, без особого интереса попросил уточнить Олег Васильевич.
Неожиданно для самого себя Иван Варфоломеевич обиделся и не попытался скрыть этого:
— Я знаю, что моя просьба может показаться не только странной…
— Почему вы так решили? — можно сказать, успокаивающим тоном спросил Олег Васильевич. — Как раз ваша просьба представляется нам совершенно естественной, и мы разделяем ваши чувства. Мы ещё вчера посоветовались…
— Но вчера вы ещё не знали, кто он?
Олег Васильевич добродушно улыбнулся и объяснил:
— Мы-то могли и действительно не знать. Но у нас, сами понимаете, широкие возможности для консультаций. Да, мы узнали, что майор Серж фон Ллойд, он же Сергей Иванович Мотылёчек, или Сергей Иванович Мотылёчек, он же майор Серж фон Ллойд, — агент. Я в шпионской терминологии разбираюсь слабо, но уразумел, что он агент этак экстра-класса, своеобразный супер, что ли, но без достаточной практики. В конце концов это не наше с вами дело. Пути шпионские, как вы остроумно выразились, неисповедимы. Вашему сыну будет предоставлена полная возможность стать полноправным гражданином нашей страны. Он знает, ЧТО для этого требуется от него. Но, дорогой Иван Варфоломеевич! На всякий случай будьте готовы ко всему. На вашу долю выпало тяжелейшее испытание. Вы никак не можете не взять Сержа с собой. Правда ведь?
Иван Варфоломеевич несколько раз кивнул, ответил:
— Я до конца дней не простил бы себе этого. В конце концов только время всё поставит на свои места.
— Совершенно верно, — согласился Олег Васильевич. — Я от всей души желаю вам…
— Понимаю, понимаю… — Иван Варфоломеевич поднялся. — Но ведь я не могу солгать Сержу. Я не могу скрыть от него сказанного вам.
Подойдя к нему, Олег Васильевич, хотя и был значительно моложе Ивана Варфоломеевича, заговорил отеческим тоном:
— Поступайте, как сочтете нужным. У нас нет для вас, так сказать, никаких рекомендаций. Прошу вас только: помните, что вы не один. В любом случае, в любой обстановке, в любом месте помните, что вы не один. Ведь вы выполняете не только отцовский, но и гражданский долг. Я убежден, что вы его выполните до конца и безукоризненно. Жду вашего звонка. Всего доброго. Машина у подъезда.
«Похоже, что он счёл меня сильным и мужественным и даже не дураком, — не без удовольствия думал по дороге Иван Варфоломеевич. — Предположим, допустим, представим, что Олег Васильевич не очень ошибся. Но ни он, ни я не знаем, насколько меня хватит».
Подъезжая к отелю, он сразу увидел стоявшего на лестнице Сержа, и ему неожиданно захотелось спрягаться, хоть ненадолго побыть ещё одному, стать невидимкой или таким маленьким, чтобы…
— Стойте, стойте, то есть остановитесь, пожалуйста! — торопливо попросил он шофера и забормотал: — Таким маленьким, таким маленьким, таким маленьким… Или нет, нет, поезжайте дальше!
— Куда? — невозмутимо поинтересовался шофер. Хоть куда! Хоть куда! Хоть куда! — возбуждённо ответил Иван Варфоломеевич. — Мне надо подумать несколько минут! Десять-пятнадцать! Не более двадцати! А потом вернёмся к отелю. И, пожалуйста, помедленнее!
«Стать маленьким… грандиозус наоборотус… стать маленьким… грандиозус наоборотус… — суматошно думал Иван Варфоломеевич. — Зверюшки-игрушки… маленькие лошадки… китики… тигрёночки ростом с котёночка… АГЕНТИКИ! Превратить плохого взрослого человека в младенца и воспитать его уже хорошим!.. Превратим агента в агентика, перевоспитываем его, и он вырастает гражданином своей страны!.. Теперь-то я знаю, чего не хватает в эликсире грандиозус наоборотус! Ура, товарищи!»
Вы, наверное, и без меня, уважаемые товарищи, знаете, что иные величайшие научные открытия внешне делаются довольно случайно. Дескать, увидел английский ученый Ньютон падающее с дерева яблоко и тут же сформулировал закон всемирного тяготения. Так-то оно так, но ведь миллионы людей до Ньютона видели, и неоднократно, как падают яблоки и другие плоды. Некоторые сами падали с яблонь и других деревьев, но, увы, закона всемирного тяготения не открыли.
К любому большому научному открытию, свершившемуся будто бы случайно, их авторы готовятся долго, иногда всю жизнь.
Вот так и произошло с Иваном Варфоломеевичем Мотылёчком: ему мгновенно стал ясен окончательный состав эликсира, над которым он трудился давным-давно.
Он весело попросил невозмутимого шофера отвезти его обратно к отелю и буквально не мог усидеть на месте, словно торопился с кем-то поделиться необыкновенной радостью.
Из машины он прямо-таки выпрыгнул, сияющий и возбуждённый, готовый не только петь, но и танцевать что-то вроде лезгинки или пуститься вприсядку, издали помахал Серёже обеими руками, будто предлагая ему вместе взлететь на воздух и, как вольным птицам, взять курс на родину!!!
А Серж шёл ему навстречу медленно, словно неохотно. Ничего этого Иван Варфоломеевич не заметил, громко крикнул, не обращая внимания на множество людей вокруг:
— Всё в порядке! — И, подбежав к Сержу и увидев его мрачное лицо (он был без очков), сразу в высшей степени обеспокоился: — Что случилось? У тебя неприятности? Готовь документы и летим первым же рейсом! Меня заверили, что если ты полностью раскаешься и…
— Добрый день, отец, — совсем уж мрачно отозвался Серёжа. — Боюсь, мечта вернуться с тобой на родину так и останется мечтой. Мое руководство что-то вдруг засомневалось, забеспокоилось, занервничало. Короче говоря, они подозревают, что потеряют меня.
— Но почему? — растерялся и даже возмутился Иван Варфоломеевич. — Ведь ещё вчера…
— Вчера, вчера! — с досадой вырвалось у Сержа. — Они, видимо, рассчитывали, что ты… достаточно слаб. А ты проявил такое завидное мужество. Перед тобой бессильным оказался такой опытнейший агент, как Прэ Зидент. И нас во время ужина с тобой, видимо, всё-таки подслушивали и подглядывали…
— Ну и что? Насколько я стал разбираться в шпионских делах, ты действовал именно так, как им хотелось! Ведь им надо, чтобы ты убедил меня… чтобы я тебе поверил…
— Я и рассчитывал на это, — сумрачно признался Серж. — Но, судя по некоторым намекам Прэ Зидента, с которым я сегодня уже повидался, и не без его помощи, вернее, подлости, руководство если не разгадало, то унюхало истинное наше с тобой желание. Понимаешь, ты вчера провалил Прэ Зидента, фактически доказал его недостаточную квалификацию, и ему грозят крупнейшие неприятности. И чтобы выкрутиться, ему необходимо опорочить меня как агента.
— Ничего, ничего, ничего не понимаю, — в полной растерянности пробормотал Иван Варфоломеевич. — Воистину, пути шпионские неисповедимы. Твой Прэ Зидент наглец и дурак! Действительно, не мог справиться со мной, старикашкой. Но ты-то держался безупречно! А в посольстве, понимаешь ли, я договорился абсолютно обо всём! Твоё раскаяние — и больше никаких забот! — Иван Варфоломеевич даже похлопал Серёжу по плечу.