Честно говоря, он уже ощущал усталость. День и без боевых действий оказался непростым — хотя физических сил вроде бы потребовалось немного, но эмоции поизрасходовались, слишком много перемен произошло за короткое время. Утро ты встречаешь транспорт-сном на борту транссистемника всё ещё, в общем-то, курсантом, а к ночи уже полноценный галакт, хоть и не нюхавший ещё пороху… Но разве в последнем есть твоя вина? Просто не повезло. Или наоборот — повезло. В любом случае, скоро нанюхаешься по самые помидоры.
Когда прозвучала команда «Разойдись!», Спиря недовольно фыркнул:
— Во служба начинается! Спать и то не дают!
Ксанка усмехнулась:
— Это с каких пор, Спирюшка, ты сурком заделался?
— Сама ты сурок! — Спиря насупился.
Кирилл прекрасно понимал, что недовольство Артёма связано вовсе не с нарушением в распорядке дня. Дело — как и прежде бывало, в Ксанке.
После того разговора в курилке «Ледового рая», незадолго до выпускных экзаменов и зачётов, метёлка стала держаться от Кирилла поодаль, хотя он, как и прежде, не раз ловил на себе её выразительный взгляд. Спирю, судя по всему, такое положение вещей устраивало. Кирилла — тем более. Впрочем, он прекрасно понимал, что доведись ему с Ксанкой оказаться один на один вдали от людских глаз, всё закончится так же, как в «Сидонии». Однако стремиться к такой ситуации означало нарушать неписаные законы военного братства. Это было ясно даже ежу! К тому же прапор Оженков как-то сказал новоиспечённому сержанту, что командир взвода не имеет права выделять кого-то среди остальных подчинённых. Особенно, это касается баб. На медсестру можешь кол точить сколько угодно, а вот на члена своего взвода — ни-ни! В противном случае, такой взвод быстро перестанет быть боевой единицей… Кирилл и не точил.
Но после транспорт-сна Ксанка снова явно стремилась оказаться поблизости от Кирилла, и Спиря не мог этого не заметить.
В общем, во время послеповерочного перекура Кирилл постарался устроиться в курилке так, чтобы рядом с ним не оказалось свободного места. Ксанка явилась в курилку следом за ним и, похоже, намеревалась сдвинуть Мишку Афонинцева, который сидел по левую руку от Кирилла, но потом передумала, устроилась напротив. Прискакавший за нею Спиря дал метёлке прикурить и уселся рядом.
Покуривая, принялись за привычное для бойцов любой армии деле — перемывать косточки местным командирам. Быстро пришли к выводу, что старшина Выгонов свой в дюзу, а прапор Малунов — как и все прапоры-капралы-лейтенанты-капитаны. Что же касается руководства базы, то тут ещё надо посмотреть. Хотя день, прожитый солдатом в режиме отсутствия ржавых пистонов, всяко не может считаться неудачным.
Кирилл молчал. Он вдруг впервые остро почувствовал, насколько случившееся с ним в Гагарине отдалило его от всех остальных бойцов взвода. Да, они тоже понимают, что жизнь их в руках командира, но они понимают это умом, а он, Кирилл, после встречи с капелланом-эсбэшником понимает самым что ни на есть сердцем. Обернись дело по-другому, не сидел бы он сейчас вот тут и не разглядывала бы Ксанка его физиономию. Скорее всего, физиономию бы поедали в эту минуту земляные черви… если бы, конечно, в его могиле они вообще водились!.. хотя, говорят, землян не хоронят на других планетах… а Ксанка, к немалому удовольствию Спири, искала бы утешения в его, Спириных, лапах.
От какой же мелочи временами зависит твоя судьба, боец Галактического Корпуса!
Подошёл Тормозилло, попросил Мишку подвинуться.
— Не можешь в другом месте сесть? — с неудовольствием спросил Мишка.
— Надо, — коротко сказал Тормозилло.
Он устроился рядом с Кириллом, достал пачку, закурил. Вроде бы всё он делал неторопливо, но чувствовалось, что ему не терпится, и Кирилл сразу всё понял. Сделав пяток затяжек, Тормозилло наклонился к Кириллову уху:
— У тебя случайно шайбочки нет с какой-нибудь метелицей? Чтобы пофигуристей была. Стыковаться хочется, аж мячики трещат.
— Так сними кого-нибудь, — так же тихо ответил Кирилл. — Какие проблемы, Витек?
Перевалов мотнул головой:
— Не-е, живую не в кайф. Виртуальные больше заводят.
Отчасти он был прав. Кирилл и сам замечал, что виртуальные любовницы порой заводят круче реальных. Дьявол знает — почему. Наверное, ведут себя так, как хочется клиенту. А живые то повернутся не так, то брякнут что-нибудь неподходящее моменту, а то и вообще звук какой-нибудь непотребный издадут да тебя же и обвинят: «Ну и накачал воздуха». Именно такую историю про свою ещё долагерную подружку, помнится, рассказывал Мишка Афонинцев…
В кармане мундира у Кирилла лежало целых три вожделенных предмета, три кругляшка телесного цвета — два больших, один маленький.
— Отойдём?
Они покинули курилку и перебрались в туалет.
Кирилл достал шайбы и выбрал одну из больших.
— Бери. Метёлка тут очень даже фигуристая. Из блондинок. Говорить почти не о чем, но кайф словишь вполне реальный.
— От Оженкова ещё? — Тормозилло вцепился в шайбу тонкими пальцами.
— От него, родимого.
— А вот таких я что-то раньше не видел. — Витек кивнул на маленькую.
— А эта не от Оженкова. — Кирилл прищёлкнул языком. — Эту я себе прикупил, пока в безмундирниках околачивался. Классная штучка! Но ты к ней не подключишься, она на мой ментальный код ориентирована. Там такая метёлочка нарисована, какую мне самому захотелось.
— Громильша, что ли, Каблукова? — Тормозилло понимающе ухмыльнулся. — На эту метлу у любого кол заточится. А правда, что её эсбэшники посадили?
— Не знаю, — сказал Кирилл, пожимая плечами. — Слухи ходили.
— А правда, что она тебе жизнь спасла?
— Это правда. А ты откуда знаешь?
Тормозилло в свою очередь пожал плечами:
— Не знаю. Слухи ходили. — Он посмотрел на шайбу и аж языком прищёлкнул от предвкушения.
13
Однако до содержимого шайбы Тормозилле предстояло сегодня добраться не скоро.
После вечернего перекура по распорядку дня полагалось готовиться к отбою, однако прапор Малунов приказал новичкам следовать в клуб и заняться морально-волевой подготовкой, которая, как и в «Ледовом раю», сводилась на базе к просмотру пропагандистских клипов.
Клип был незнакомым — в смысле конкретного сюжета и занятых в блокбастере актёров. Всё остальное было знакомо дальше некуда. Удалые галакты, стоящие на страже всего светлого и доброго; мерзкие ксены, добивающиеся победы сил зла; схватки не на жизнь, а на смерть… Народ смотрел невнимательно, и Кириллу то и дело приходилось угомонять особенно шумных. Что поделаешь, командир обязан действовать не по своему хотению, а по уставному соизволению…
В двадцать два сорок пять показ клипа прервался. Вспыхнул свет.
В демонстрационный зал вошёл прапорщик Малунов.
— Взвод, встать! — скомандовал Кирилл.
Все повскакивали с мест.
— Смирно!
— Вольно! — прапорщик усмехнулся. — Впредь, сержант, в клубе можете людей не поднимать. Будем считать, что здесь, как в санблоке и в курилке, все равны. Садитесь, дамы и господа.
Народ уселся.
Прапор прошёлся перед демонстрационным экраном, обвёл новобранцев внимательным взглядом, который становился уже привычным.
— Вот что я хочу сказать вам, дамы и господа. Ваше подразделение оказалось удачливым, вам не пришлось в первый же день принимать бой с гостями. И все вы живы! Это радует не только вас, но и меня. Однако так будет продолжаться недолго, и потому я хочу показать вам сегодня кое-что. Возможно, тогда многое станет кому-то из вас более понятным… С другой стороны, мне совершенно ясно, что предстоящее сейчас большинству из вас совершенно не нужно. — Малунов снова обвёл сидящих внимательным взглядом. — Заинтриговал, да?
— Так точно! — послышались голоса с разных концов зала.
— Тогда прошу вас на выход. Строиться не надо. — Прапорщик повернулся к Кириллу. — Сержант Кентаринов, выводите людей на улицу.
Кирилл вскочил и с трудом сдержался, чтобы не скомандовать: «Встать, смирно!»
— Из клуба, парни.
Не будь здесь прапорщика, народ, загнанный пропагандистской поделкой в смертельную скуку, ломанулся бы на выход с гиканьем и уханьем. Однако под его внимательным взглядом все вышли чинно и благородно, как выражается Спиря.