Основой здания по-прежнему являлся бот-ремонтник (вторым стал один из Близнецов) однако были в постройке и новшества: в исследовательский Центр был установлен также модуль «Церебро» одного из пойманных накануне киберплантов. И, кроме того, для обеспечения жизни этого самого модуля в конструкцию интегрировалась часть пищеварительной системы того же создания.
Модуль от киберпланта был выбран неслучайно: на этапе разработки исследовательского центра я столкнулся с проблемой, присущей нам, машинам. Дело было в исполнении процесса самого проектирования. Я не просто перебирал подходящие варианты – да я и не перебирал их вовсе, схватив первый попавшийся! Ну, не первый, а третий, но всё равно, сути дела это не меняет. Так что вернее будет сказать, что я не перебирал подходящие варианты никогда.
Мы, как машины, шли от одного объекта исследования к другому через такой атрибут, как «вероятность». Если второй вариант окажется на 103% предпочтительнее первого, мы выберем второй вариант. Но вся беда в том, что на втором варианте мы и остановимся. Потому что отметка «100%» превышена, и идеала, идеальнее идеала для нас существовать уже не может. Таков путь.
А по факту может оказаться так, что мы сравниваем два куска дерьма, один из которых просто является более свежим дерьмом. И это означало, что мы, имея сугубо последовательные разумы, не добьёмся больших успехов на научном поприще.
Ведь, если бы я не нашёл тот сустав в корпусе погибшего бота, то скорее всего, я бы обошёлся тем, что есть. Я бы не стал подгонять цель разработки под текущие обстоятельства, а наоборот – обстоятельства подогнал бы под опытный образец. Проще говоря, если бы мне захотелось, чтобы мой бот высоко прыгал, быстро бегал и перемещался по вертикальным поверхностям, то, не имея возможности придумать что-то лучшее, я бы отмел один, а то и два из этих пунктов, увеличив ему одну лишь скорость, то есть бег.
Но, наблюдая за действиями подконтрольных мне КП-2, КП-3 и последующих разведчиков, я заметил, что, в отличие от нас, киберов, биос подчиняется как раз обстоятельствам, анализируя абсолютно все события, происходящие в поле его зрения. На слабый щелчок веточки у него возникает не один вариант (Вариант №1: кто-то на нее наступил) как у роботов, а два и даже четыре. Интеллектуальный модуль этих тварей за мгновение обсчитывал множество абстрактных вариантов, на которые я бы потратил два дня и кучку батареек. Вся проблема была в моей дотошности: я не обрабатывал данные наполовину, а вот эти биосы как раз только этим и занимались – их расчеты были мимолетными, поверхностными, и они, вместо повышения качества размышлений брали их количеством. То есть, получалось, что у них была куча легковесных задумок (можно сказать, лишь теней от мыслей) среди которых были одна-две стоящих.
Но вот как раз тут-то меня и пробило: имея в голове СРАЗУ сто вариантов, девяносто восемь из которых были дурацкими, они повышали свои шансы на нахождение наиболее верного. И повышали существенно, так как, например, у меня такого поля вариативности попросту не возникало – мне не о чем было думать, так как просчитывать бесполезные идеи я не умею. Например, я не могу думать об одуванчике во время проектирования образцов импульсного оружия (почему я сейчас об этом подумал?) так как это абсолютно абсурдный для меня путь мышления. А дохлый лапохват – может. Точнее, может его неразрушенный мозг. И сможет даже что-нибудь придумать… наверное. Вот именно лапохвата я и выбрал в роли дополнения к электронному мозгу будущей лаборатории, так как только эти собаки зарекомендовали себя, как превосходные ищейки, а ведь именно поисковые требования-запросы я и имел к внедряемому модулю.
Как итог, исследовательский Центр также оказался гибридом двух технологий – кибернетической и биологической. А вследствие этого здание потребляло не только электрическую энергию, но также нуждалось и в биологической подпитке. И вот с ней-то у меня и намечались небольшие проблемы – мне теперь нужен был холодильник.
С самим же «кормом» трудностей не предвиделось – кэпэхи регулярно атаковали нашу базу и регулярно гибли под ее стенами – слава нашим турелям. Однако, спустя двенадцать-четырнадцать часов, все, что имело хоть какую-то органику или соприкасалось органической частью с почвой, ею же и поглощалось. Запчасти из металлов и иные конструктивные элементы держались на пару дней больше, хотя инжи собирали все кибернетические останки сразу же, как только предоставлялась возможность. У них вообще на эту тему был бзик какой-то – порой, даже до окончания боя, они рвались обобрать тело еще дрыгающегося животного и, согласно списку, утащить все самое ценное «в норку». А теперь им еще и «мясо» добавляй в этот список… Такими темпами они все тела целиком сюда таскать будут. Завалят, так сказать, базу трупами, бездушные железяки. Но это пока не критичная ситуация.