— Укрыть его надо, укрыть, — суетилась племянница, госпожа Браницкая.
Она тщательно укрыла немощное тело дорогого родственника и положила под голову умирающего кружевную подушку.
Все старания находившихся поблизости докторов были напрасны. Тяжко вздохнув, князь Потёмкин навечно застыл на едва приметном степном холме.
Над ним распростёрлось огромное южное небо с первыми, ещё неяркими звёздами.
Потёмкин… Это был самый недюжинный из екатерининских временщиков, несомненно способный администратор, деятельный и энергичный человек, избалованный, однако, побочными обстоятельствами. Его деяния принесли ему высокое положение и долгую память потомков.
Его похоронили на кладбище Херсона.
А 29 декабря 1791 года в Яссах между Россией и Турцией был подписан мирный договор о присоединении Крыма и Кубани к России. К ней отходили земли между реками Южный Буг и Днестр. Новая русско-турецкая граница устанавливалась на юго-западе по реке Днестр, на Кавказе такая граница пролегала по реке Кубань. Подтверждались привилегии, предоставленные населению Молдавии и Валахии. Турция отказывалась от претензии на Грузию и обязывалась не предпринимать враждебных действий в отношении грузинских земель. Ясский договор закрепил за Россией всё Северное Причерноморье, включая Крым, усилил её политические позиции на Кавказе и Балканах.
Раевский в Польше
Между тем летом 1791 года обострилась обстановка в Польше. Против сторонников королевской власти выступили значительные силы крестьянства, возглавляемые генералом Тадеушем Костюшко. С целью умиротворения в Польшу были введены русские войска, в том числе и Украинская армия, командование которой после Потёмкина принял генерал-аншеф Каховский.
Пока Николай Раевский расформировывал казачий полк Булавы Великого Гетмана, Нижегородский драгунский полк убыл в Польшу.
Светлейший князь Таврии выполнил своё обещание передать драгунский полк под начало Николая Раевского. После похорон Потёмкина Раевского предупредили, чтобы он поспешил в Польшу, в отряд генерала Маркова, где находился обещанный Нижегородский полк.
В письме своему родному дяде графу Александру Николаевичу Самойлову Николай Раевский сообщал 21 мая 1792 года из Винницы, что в армию он прибыл благополучно, не опоздал и его здесь «обласкали и обнадёжили».
В следующем письме графу Раевский уведомлял, что имел встречу с Михаилом Илларионовичем Кутузовым. Сообщал также, что передовым корпусом командует Зубов, корпус же находится в шести вёрстах от нахождения полка.
В очередном письме дядюшке, которое Раевский послал 9 июня из Заславля, он писал о «прежарком» деле, которое было недавно и которое они выиграли, о потерях русских и поляков.
О том сражении 7 июня при деревне Городище очевидец, давний знакомый Раевского, позже рассказывал:
«Граф Марков решился принудить неприятеля к сдаче и окружить его полком Андриана Денисова. Тут прискакал подполковник Николай Николаевич Раевский и объявил, что казачий полк должен быть с ним.
— Командуйте! — подавляя самолюбие, не стал возражать Андриан. В недалёком прошлом он учил Раевского, был его начальником, но теперь должен ему подчиниться.
Наскоро составив план нападения, полки переправились через болото и сами оказались на виду у неприятеля, который бросился на дерзостный отряд.
Отряду Раевского ничего не оставалось делать, как отступить назад, за болото, где уже разворачивалась на огневые позиции артиллерийская батарея. Это было правильное решение. Вырвавшаяся к правому флангу неприятельская конница попыталась было атаковать батальон, но сделать это не позволяло болото; разили конницу и наши орудия, били и драгуны с казаками из ружей.
Схватка продолжалась до самого захода солнца. Казалось, неприятель готов был пойти на отряд в последнюю атаку, как подоспела нам помощь: примчались гренадеры Екатеринославского полка».
За это дело подполковник Раевский был награждён орденом Святого Георгия 4-й степени.
Через месяц, 7 июля, Нижегородский драгунский полк под командованием Раевского участвовал в бою с повстанцами при местечке Дарагости. Наблюдавший схватку генерал Тормасов отметил действия драгун и их командира.
— Этот молодец достоин носить золотую шпагу, — заметил корпусной начальник.
И вскоре через плечо молодого командира лёг ремень золотого оружия.