— Что ж вы… Застегнитесь! — сказал Пронин.
— Вот и вся история, товарищ подполковник. Елена Максимовна достойна самых высоких чувств. Хотел бы я, чтобы мне когда-нибудь повстречалась подобная женщина.
2
Несколько дней Полад жил при штабе бригады, возле Пронина. Иногда ему поручали хозяйственные дела. Сначала Пронин хотел было оставить его в вестовых, но Полад рвался к танкистам и всегда вертелся среди них. Хотя подполковник с утра до вечера был занят работой, о Поладе он не забывал; за завтраком, обедом и ужином они сидели за одним столом.
Совершенно по-другому представлявший себе фронт, Полад со дня приезда места себе не находил. «Что это за война такая? Где она, эта война? Живем, как в тылу. По расписанию. Пушки не стреляют, самолеты не бомбят… А где же враги? В киножурнале танки дяди Ази шли в наступление. Грохот, огонь, стрельба. Вот это была настоящая война. А здесь как в пионерском лагере. Интересно, долго так будет?»
Однажды Полад не выдержал, спросил Пронина:
— Мы на войне, товарищ подполковник? Сколько дней как мы приехали, а все на одном месте… Когда же наступать? Вы тоже с утра до вечера что-то пишете, как в конторе… Так всегда?
— Не нравится?
— Вы о войне другое рассказывали. Я думал, фронт — это фронт… А я так совсем не у места. Целый день только и делаю, что по лесу слоняюсь. В Ленкорани хоть кино показывал, а здесь и этого нет.
— Не переживай, Полад, и не торопись. Война не такая. Но всему свое время. Когда придет наш час, получим приказ, вот тогда и двинем на врага. А до этого надо получить машины, боеприпасы, снаряжение. Надо людей получить, распределить по батальонам, ротам, взводам, по машинам. Всех надо научить. Надо еще учения провести, стрельбы. Много чего надо сделать, прежде чем идти на врага.
— Я написал маме, что стал танкистом. А что я за танкист, если еще и танка не видел?
— Не надо было писать, что ты уже танкист. Ты в танковой бригаде, но еще не танкист. А танки ты увидишь, Полад, не спеши, столько танков увидишь, что удивишься, откуда они берутся.
Полад и рад был бы остаться возле Пронина, но он стесненно чувствовал себя среди офицеров штаба, поэтому некоторое время спустя он попросился в какую-нибудь роту.
— Товарищ подполковник, отправьте меня к бойцам, которые с вами из Ленкорани прибыли. Тут я вам мешаю.
— Скучаешь по землякам?
— Каким-нибудь делом заняться бы…
— Хорошо, я скажу, чтобы тебе нашли посильную работу. Пойдешь к ремонтникам. Ты ведь кое-что смыслишь в радио, будешь помогать мастеру восстанавливать танковые радиостанции.
— Я пойду. Но если можно, отправьте меня в роту, к танкистам.
— Трудно тебе там будет, не сможешь управляться, силенки у тебя еще не те… Я вот с минуты на минуту нагоняй из-за тебя должен получить…
— А газеты все время пишут о подростках, которые еще меньше меня, а уже партизанят, сражаются с врагом наравне со взрослыми.
— Армия и партизанский отряд все-таки не одно и то же. Много общего, но… Да и условия разные. Что можно там, то недопустимо здесь.
Спустя несколько дней после этого разговора Пронин разрешил Поладу отправиться в роту, с условием: если будет трудно, — доложить и возвращаться в штаб.
Так Полад оказался в роте лейтенанта Тетерина. Тетерин, оглядев Полада, остерегся включить его в состав экипажа и перепоручил старшине Воропанову:
— Погляди-ка, может, найдешь подходящую работу для паренька? Только не слишком тяжелую.
Вторая рота стояла в лесу. Танки были так укрыты, что Полад не сразу их обнаружил. Первый танк, который он увидел, был танк «Волжанин» братьев Колесниковых. Уже потом в глазах у Полада зарябило от надписей «Ленкоранский колхозник». Он вспомнил, как собирали деньги на колонну танков. Но почему этот танк называется «Волжанин»?
У «Волжанина» Полад и столкнулся с Шарифом Рахмановым.
— Ты кто такой, а? Откуда взялся?
— Из прекрасного южного города.
— Ай, плут! Но на плохого парня ты не похож. Кроме шуток, откуда явился?
— От начальника штаба.
— Ого! От начальника штаба? Ловко начинаешь, у больших чинов пригрелся. Хорошо, а имя-то можешь сказать?
— Могу. Меня зовут Полад.
— И кто ж тебя в армию взял? По виду тебе лет четырнадцать, от силы пятнадцать… Таких у нас не берут. Наверняка тебя вместо кого-нибудь толкнули… — Шариф пытливо осматривал Полада. — Совесть там, в военкоматах, видно, потеряли! А ты что думал? Здесь фронт, деточка. Не игрушки. Пока не поздно, браток, действуй, требуй свои права. Пусть тебе какой-нибудь грамотный человек умное заявление состряпает, и пошли прямо командующему фронтом: пусть пошлют тебя на комиссию и вернут домой, потому что ты малолетний, послан на фронт незаконно.