Утром из тылов примчалась полевая кухня: привезли мясную кашу. Бойцам выдали норму водки. Поев и выпив, люди согрелись, настроение поднялось.
Наконец механизированная бригада получила приказ наступать. К тому времени на центральном участке наши части продвинулись вперед и ворвались на окраину Верхне-Кумского.
Немцы стали отходить за хутор. Одновременно они вели артиллерийский и минометный огонь и бросили в обход наступающих несколько десятков танков.
Подполковник Ази Асланов видел начало контратаки с наблюдательного пункта: немецкие танки показались между селом Верхне-Кумским и колхозом имени 8 Марта. Одна группа, другая, третья. Не меньше полусотни машин…
Асланов не имел в своем распоряжении и двадцати.
Это был, пожалуй, самый опасный момент боя: если немцам удастся обходной маневр, они сомнут части корпуса.
Асланов поглядывал на рацию. И, словно отзываясь на его немой вопрос, зазуммерил телефон. Асланов схватил трубку. Хорошо знакомый голос Черепанова сказал:
— Ну что, истомились, заждались? Приказываю…
Асланов преобразился. Небольшого роста, сухощавый, он как будто вырос и раздался в плечах, проницательный взгляд его устремился на поле боя, смуглое лицо озарилось вдохновением — он был cловно наэлектризован. Распоряжения подразделениям следовали одно за другим, точные, четкие, единственно возможные. Полк изготовился к отражению вражеской контратаки. Еще раньше приказа сверху Асланов выдвинул вперед боевое охранение — танковый взвод лейтенанта Тетерина; три легких танка Т-70, замаскированные под скирды сена, стояли в восьмистах-тысяче метров впереди основных сил полка, в засаде, они и приняли на себя удар противника.
Сначала вражеские танки вели непрерывный огонь по нашей пехоте. Потом противник заметил высокие копны и, очевидно, для проверки, не засада ли это, перенес огонь на них. Рация у Тетерина не работала, сообщить командиру роты ситуацию он не мог, и он понял, что действовать надо на свой страх и риск. Он приказал командирам машин выжидать, пока танки противника подойдут ближе, и стрелять только после того, как он откроет огонь.
Расстояние между взводом Тетерина и танками фашистов быстро сокращалось. Близким взрывом осколочного снаряда с командирской машины сорвало сухой бурьян и траву. Таиться и выжидать не имело более смысла, противник видит: путь ему преграждают танки. Башенный стрелок давно держал на прицеле передний фашистский танк и только ждал приказа командира взвода.
Тетерин крикнул:
— Огонь!
Идущий впереди фашистский танк качнулся и стал. Вслед за танком младшего лейтенанта открыли огонь и другие машины взвода, загорелось три вражеских танка. Но из-за них лавиной выходили другие, и Тетерин понял: не сдержать их. Маневрируя, он стал отходить таким образом, чтобы навести врага под удар основных сил полка.
Именно такое указание и хотел дать Тетерину Ази Асланов, но сколько ни вызывал он командира взвода, никак вызвать не мог, и только от ротного узнал, что рация у младшего лейтенанта не работает одним словом, Тетерин не получил никаких указаний и команд, но прекрасно разобрался в обстановке и сделал то, что нужно — то есть, подбив несколько вражеских машин, стал отходить, сбивая противника с толку и выводя его под огонь танков полка.
«Ну, умница, — восхитился командир полка, — ловко их заманивает, ловко!»
И он приказал роте Гасанзаде встретить огнем танки противника.
Началась своеобразная танковая дуэль. Не зная сил противостоящего им полка, немцы сначала отвечали осторожно, словно каждым выстрелом прощупывали врага. «Пусть думают, что нас мало», — решил Асланов; по его приказу рота Гасанзаде перестала отвечать на огонь противника, затаилась.
На поле боя действовало около шестидесяти неприятельских танков. С наблюдательного пункта все отчетливее было заметно их стремление обойти Верхне-Кумский с флангов. Примерно половина вражеских машин резко приняла в сторону и как будто собиралась повернуть назад. Но это только казалось передние машины спустились в балку, а вслед за ними балка словно поглотила всю колонну. «Не стрелять! — передал командирам рот подполковник. — Не обнаруживать себя, пока не подойдут вплотную».
Немцы, не встречая более сопротивления, успокоились, решили, что их продвижению уже ничто помешать не может, прибавили скорости, чтобы как можно быстрее обойти позиции механизированной бригады и ударить ей в тыл.