Танки Асланова навалились на немцев, круша все на своем пути; следом за ними бежали стрелки, ведя огонь с ходу, отстреливаясь; ночь озарилась трассирующими очередями, вспышками выстрелов и разрывов. Противник, придя в себя, навалился на отходящие советские части. Они отходили сквозь брешь, прорубленную командирской машиной, стараясь не задерживаться, ибо главная задача была вырваться. На пути выходивших из окружения вырастало препятствие за препятствием, и по всей линии окружения полыхали разрывы мин и снарядов.
Асланов требовал одного: не задерживаться, вперед, вперед!
И все-таки он оторвался от остальных: то ли они отстали, то ли обогнали его.
Вдруг по танку грохнуло чем-то страшно тяжелым; в звенящей тишине слышно было только, как кровь стучит в висках.
— Горим! — крикнул кто-то, Асланов не разобрал, кто. Боевой отсек и башня наполнились удушливым дымом.
Ази Асланов с трудом, наощупь открыл люк и спрыгнул с горящего танка. Кожаная куртка и шлем горели, он сбросил их и затоптал огонь. Следом за командиром полка выскочили трое танкистов, уже объятые пламенем, и стали кататься по снегу, пытаясь погасить пламя. Асланов кинулся им на помощь.
Подбитый танк горел.
Но горел он уже на нашей стороне — кольцо окружения было прорвано. Асланов и командир стрелкового полка перехитрили врага.
Мимо горящего танка проскакивали группы пехотинцев. Но где остальные машины? Маневрируя под огнем, в темноте, они могли принять в сторону, а, может, сгорели?
То и дело взлетали в разных местах поля ракеты; пулеметным и минометным огнем Асланова и его спутников прижало к земле: нельзя было поднять голову, осмотреться.
Наконец, немцы немного угомонились.
— Отходите, ребята, вместе с пехотинцами, — сказал Асланов. Стрелки как раз вновь поднялись для броска, и командир танка Бухтаяров, Шариф, стрелок, которого Асланов, увы, не знал, не заставили себя ждать.
Асланов отходил последним. А спереди, из окопов, стрелки какой-то части, державшие оборону, кричали:
— Сюда, ребята, сюда!
— Давай скорее, а то подстрелят.
Немцы опять обнаружили прорвавшихся и накрыли их огнем. Пришлось залечь. Фугаски рвали землю. Один огромный осколок воткнулся в снег прямо перед носом Шарифа. Шариф еще сильнее прижался к земле. «Бисмиллах, бисмиллах! — дрожащей рукой Шариф коснулся копана — О творец, ты все можешь, спаси меня, грешного!» Пока Шариф молился, его товарищи и командир полка уже отползли далеко. Шариф торопливо заработал локтями…
Тяжело дыша, свалились в окопы.
Командир стрелковой роты узнал Ази Асланова. Обрадовался и вместе с тем не мог скрыть огорчения: танкистов было только четверо, а где же остальные?
Этим был озабочен и Асланов.
— Прошу вас, лейтенант, прикрывать отходящих на этом направлении. Я уверен, многие еще выскочат. — Он прислушался к звукам боя где-то в стороне; там шла сумасшедшая стрельба. Может, это Пронин. А, может, Саганалидзе отводит своих пехотинцев и артиллеристов?
— Есть ли возможность соединиться со штабом бригады?
— Есть, — сказал лейтенант. — Соединим.
И в штаб полетела весть, что танковый полк Асланова и сам Асланов вышли из окружения. С потерями, но все-таки прорвались.
Асланов стал собирать людей.
Прорвалось еще несколько боевых машин. А туда, где есть хоть одна боевая машина с экипажем, тянутся все уцелевшие, и возрождается, как Феникс из пепла, подразделение, часть.
Асланов радовался появлению каждого нового человека. Радовался тому, что тылы полка и медсанчасть в окружение не попали, уцелели; теперь с ними был комиссар, и за них он был спокоен.
Разнеслась весть, что вырвался из окружения и снова занимает оборону полк Саганалидзе. Все это хорошо. Увидеть бы этого чудесного грузина! Но, правда, сейчас не удастся. Неясно, где Пронин, что с этой группой прорыва?
Глава двадцать вторая
1
Пронин со своими танками, наносивший отвлекающий удар, прорвав кольцо окружения, давил огневые точки противника.
По огненным всполохам определив местонахождение минометной батареи противника, он поправил съехавший на затылок шлем.
— Осколочным — заряжай!
— Осколочным — готов!
— Огонь!
Так, чуть-чуть снижая скорость, танк бил по обнаруженным целям и шел вперед, прокладывая дорогу роте Гасанзаде.