— Мне отлично понятны ваши чувства, — терпеливо объяснял он. — После опубликования «Декларации прав народов России» мы не можем запретить формирование национальных частей. Поймите, декларация принята нами не формально, не для отвода глаз. Если даже самоопределение наций и отделение от России произойдет под главенством национальной буржуазии, как это, по-видимому, будет иметь место в Финляндии, то принцип самоопределения настолько важен для нас, что мы не будем препятствовать этому. А раз так, то как же мы можем запретить формирование Польского корпуса? Ведь Польша захвачена немецкими империалистами и польский народ имеет право бороться за свободу своей родины!
— Да, — со вздохом согласился Мясников. — Но мы должны противопоставить революционную массу солдат контрреволюционным генералам и офицерам. Надо усилить нашу работу в этой массе, склонить ее на нашу сторону, создавать солдатские комитеты, издавать для них газету на польском языке...
И в это время в ВРК прибыли представители Комитета по формированию Польского корпуса. Это были в основном польские помещики, чьи политические симпатии ни у кого не вызывали сомнений. Но сейчас они вели себя смиренно, начали уверять, что выступление кавалеристов произошло не только без их ведома, но даже без ведома командования Польского корпуса, что это было чуть ли не «баловством» группы пьяных офицеров.
Мясников, прервав эти излияния, напомнил им, что именно командование корпуса в период после 25 октября занимало позицию явно враждебную Советской власти в Минске. Поэтому сейчас военно-революционный комитет больше не намерен мириться с пребыванием польских частей в городе и предлагает в течение 24 часов вывести их в район Слуцка и туда же передислоцировать штаб корпуса. В случае же отказа эти части будут разоружены и дальнейшее формирование корпуса запрещено.
Представители Польского комитета, чувствуя, что вопрос поставлен весьма серьезно, быстро согласились с этими условиями. Но вызванный из подвала генерал Довбор-Мусницкий начал резко протестовать, что вынудило Мясникова заявить ему:
— Послушайте, генерал! Мне ведь еще предстоит нелегкий разговор с нашими солдатами, требующими сурово наказать вас лично и всех участников сегодняшнего выступления. Для этого я должен быть сам убежден, что правильно поступаю, отпуская вас с миром. А вы сейчас заставляете меня сомневаться в этом!
Члены Польского комитета заволновались, зашумели, наступая со всех сторон на Довбор-Мусницкого и требуя, чтобы тот замолчал. И вновь, обернувшись к Мясникову, стали уверять, что Польский комитет полностью согласен вывести войска и штаб корпуса из Минска и просит считать инцидент исчерпанным.
Через несколько часов польские части начали покидать город, а съезд возобновил работу.
Самым важным вопросом, который обсуждал съезд, был, пожалуй, вопрос о демократизации армии. И хотя основные положения резолюции о демократизации армии были разработаны партией еще летом этого года, но события в стране и Минске после Октября, и в особенности путч польских легионеров 21 ноября, придали этим положениям особую актуальность и убедительность.
Да, после похода Краснова на Питер, бешеного сопротивления Духонина и ставки стараниям большевиков заключить мир, после того, как на Дону и Кубани начались первые контрреволюционные восстания под руководством Каледина и Караулова, после того, как Корнилов и Деникин, бежав из Быхова, направились на юг, чтобы стать во главе «белого движения», от генералов и офицеров ожидались самые опасные акции, поэтому были продуманы все меры, чтобы лишить старое офицерство возможности влиять на армию и повести ее за собой.
Вот почему в резолюции о демократизации армии предусматривалось, что вся полнота власти в пределах каждой войсковой части принадлежит соответствующему солдатскому комитету. Оперативно-боевая часть, снабжение и санитарная часть ставились под контроль комитетов и комиссаров. Отменялись офицерские и унтер-офицерские звания, упразднялись отличия и вводилась единообразная форма для всех солдат. Командный состав должен был избираться сверху донизу.