Заседание должно было начаться во второй половине дня, а пока те, кто уже прибыл, сидели в кабинете Мясникова и беседовали. Алибегов и Щукин на правах хозяев принесли откуда-то большой пузатый чайник, солдатские жестяные кружки и две буханки ржаного хлеба. Появился из типографии Кнорин с пачкой только что вышедшего номера «Буревестника». Все оживились и, согреваясь чаем, начали просматривать газету. В передовой статье, посвященной открытию II съезда Советов, говорилось:
«Нам нужно кончить грабительскую войну, предложив демократический мир! Нам нужно отменить помещичьи права на землю и передать всю землю без выкупа крестьянским комитетам! Нам нужно уничтожить голод, побороть разруху и поставить рабочий контроль над производством и распределением! Нам нужно дать всем народам России право свободного устроения своей жизни. Но для того, чтобы осуществить все это, необходимо прежде всего вырвать власть у корниловцев и передать ее Советам Рабочих, Солдатских и Крестьянских депутатов. Поэтому наше первое требование: «Вся власть Советам!..»»
Верная себе, газета ставила вопрос о власти открыто, прямо и резко, и комитетчики, читая эти строки, невольно думали о том, как на это будут реагировать в штабе фронта. И, конечно, не могли знать, что через час-полтора начальник штаба генерал Вальтер, прочитав эти строки, в бешенстве напишет — в какой уж раз! — распоряжение 6 запрещении дальнейшего издания «Буревестника»...
...Еще летом, как только минские большевики вышли из пресловутой «объединенки» и создали свою собственную организацию, Мясников, Фрунзе, Фомин и другие начали подумывать о том, что для воздействия на массы солдат, только что вышедших из долгой политической спячки и сразу попавших под влияние «революционного оборончества» партий эсеров и меньшевиков, их партия должна иметь здесь свою собственную газету. Но среди минских большевиков были и такие, которые посмеивались: «Какими силами и на какие средства здесь, в Минске, можно издавать большевистскую газету, да кто ее будет читать?»
18 июня Временное правительство начало на фронте наступление. Минские большевики как в городе, так и в войсках вели усиленную устную агитацию и добились многого: наступление на Западном фронте, в сущности, было сорвано. Однако в стране началось то, что Ленин непосредственно связывал с наступлением на фронте, — насилие над массами, преследование интернационалистов, отмена свободы агитации, аресты и расстрелы тех, кто был противником продолжения войны, то есть в первую очередь большевиков. В этих условиях издание газеты становилось уже крайне необходимым. Поэтому Минский комитет направил одного из своих членов, Дмитриева, в Питер, с «челобитной» — ссудить некоторую сумму для начала издания газеты. И ЦК, сам находящийся в крайне стесненных финансовых обстоятельствах, прислал молодой организации целых две тысячи рублей.
Это был подлинный праздник: на эти деньги можно было выпустить, как рассчитали минчане, шесть номеров газеты тиражом в 3 тысячи экземпляров.
Но тут же выяснилось, что ни один владелец типографии в городе не желает связываться с большевиками. Стоило сказать им, чьим органом будет новая газета, как тут яге слышался ответ: «Дураков мало, чтобы из-за большевистского листка поплатиться собой и своим семейством!»
Так, обойдя почти все типографии города, Мясников, Кнорин и Фомин наконец пришли к старому типографу, добродушному еврею Данцигу. Его типография когда-то выпускала монархическую газету «Северо-Западный край», закрытую после Февральской революции, поэтому он нуждался в заказах. Тут же был заключен договор, оставлен задаток на пять первых номеров, а на остальные деньги, снова с помощью всяких хитростей, была доставлена бумага.
Но и после этого забот хватало. Чтобы дело не провалилось сразу же, надо было найти своих наборщиков-большевиков и других типографских работников. А поскольку таковых было мало, то член Минского комитета Альферов выполнял одновременно обязанности и метранпажа, и выпускающего, и вербовщика рабочих, и организатора их питания, наконец, сам с верстаткой в руке становился у наборных касс. С его помощью было и найдено название газеты: «Звезда» — в память об одной из старых и боевых большевистских газет.