И в это время кто-то крикнул:
— Товарищи! А на улице дождь прекратился! В ответ раздались веселые, озорные выкрики:
— И правильно! При Советской власти — никаких дождей!
И снова смех, аплодисменты, крики: «Да здравствует Советская впасть!»
Мясников, сидя в президиуме, с улыбкой наблюдал за этим радостным возбуждением депутатов, понимая, что это результат нескольких месяцев напряженной борьбы и ожидания и что на самом деле люди вполне отдают себе отчет, какое великое событие произошло в стране. Вдруг кто-то воскликнул: «Товарищи, сюда идут освобожденные политзаключенные!» Все устремились из зала на улицу. Мясников, Ландер, Кнорин и другие направились вслед за ними на парадное крыльцо здания.
...Представителям Совета не удалось сразу после освобождения заключенных построить их в колонну и привести к зданию Совета. Когда открылись двери камер и по всей тюрьме разнеслись крики «Свобода, товарищи, выходите!», две тысячи человек, выплеснувшиеся на улицу, уже не способны были обуздать свои чувства, они обнимались, целовались, что-то кричали, иные плакали, искали среди собравшихся у ворот горожан своих близких и друзей, некоторые просто побежали в город — к родным и знакомым.
И Алибегов, Могилевский, Терентьева, понимая состояние этих людей, лишь кричали охрипшими от волнения и натуги голосами:
— Товарищи, идемте к Совету!.. К Совету, друзья!.. Когда эта нестройная, ликующая, возбужденно кричащая толпа обросших, исхудавших людей запрудила Петроградскую улицу перед зданием бывшего реального училища, к ним с крыльца обратился с речью Мясников.
Он приветствовал и поздравил соратников-революционеров с великой победой — установлением власти рабочих и крестьян в Петрограде, Москве, Минске и других центрах страны, благодаря чему политзаключенные — жертвы политической мести правительства Керенского — получили свободу.
— Вот я сейчас смотрю на вас и думаю, — продолжал он, — люди столько времени томились в застенках, надо бы им хоть денек-другой отдохнуть... А ведь нельзя этого делать, товарищи. Не забывайте: двери тюрьмы, из которой вы вышли, могут еще раз открыться, чтобы вернуть вас в темницы, так как контрреволюционеры едва ли примирятся с победой социалистической революции и потерей власти. Во всяком случае, они не угомонятся, если не увидят против себя реальной и достаточно внушительной силы. Вот почему, как ни понятны ваши желания и па-строения, но все же нужно подумать о будущем, о ближайшем будущем! Необходимо, чтобы вы сами взяли в свои руки укрепление новой власти и тем самым — собственной свободы. Сейчас вам раздадут оружие, боеприпасы, и Первый революционный полк имени Минского Совета немедленно должен приступить к выполнению боевой задачи — подчинению всех важнейших объектов города новой власти.
На улице становилось все тише, а лица солдат — все серьезнее. Недавнее ликование, счастливое ощущение, что все беды и опасности остались позади, постепенно покидали людей, уступая место какой-то спокойной озабоченности. Поэтому, когда Мясников закончил речь, после короткой паузы из толпы протиснулся вперед прапорщик Ремнев и зычным голосом скомандовал:
— Полк имени Минского Совета, слушай мою команду: поротно стройся!
С парадного крыльца было видно, как забурлила толпа, как в ней образовалось множество мелких водоворотов, послышались выкрики ротных командиров, созывающих свои подразделения. И уже через несколько минут возникли большие группы, а эти, в свою очередь дробясь на более мелкие, принимали очертания прямоугольных ротных колонн, в то время как штатские оттеснялись к тротуарам.