Вскоре подъехали два грузовика и с десяток подвод и люди из оружейной мастерской во главе с Перно начали раздавать бойцам винтовки и патроны, а пулеметным командам — «максимы». Никто не записывал ни фамилии солдат, ни номера винтовок — не было на это времени. Да и все знали: эти будут хранить оружие крепко, они знают ему цену!
Член обкома Кривошеий, бывший полковой писарь 37-го запасного полка, сейчас назначенный военным комендантом города, уже давал задания ротам полка имени Минского Совета на захват почты и телеграфа, мостов и важнейших учреждений города.
А в штабе фронта все словно оцепенели.
И генерал Балуев, и комиссар Жданов, и Фронтовой комитет, конечно, еще с утра по военным линиям связи — генквартскому прямому проводу и радиостанции — получили из Петрограда и Могилева сообщение о восстании в столице, о поразительно быстром свержении Временного правительства. Уже этого было достаточно, чтобы ввергнуть всю верхушку штаба фронта в глубочайшее уныние. Но то, что сделали затем минские большевики, просто оглушило штабистов: они повели себя так, словно в Минске не было никакого штаба фронта, никакого Фронтового комитета, никаких казачьих войск, Польского корпуса, ударных батальонов и текинских сотен. Созвали экстренное заседание Совета, который объявил себя единственной полномочной властью, выпустили из тюрьмы арестованных большевиков («И как это мы не учли возможность такого поворота дел?!»), мгновенно создали из них полк, вооружили его, а также 37-й запасной («Оказывается, они давно прибрали к рукам оружейные мастерские и склады!»), за какой-нибудь час заняли почту и телеграф, железнодорожный узел, мосты через Свислочь и расклеили везде листовки о том, что город отныне — их! Ну разве не говорит все это об их идеальной организованности, об умении подготавливать все в полнейшей тайне, об их теснейшей связи с Питером? И кто знает, какие еще сюрпризы приготовлены ими, о которых в штабе не знают?..
Растерянность штаба еще больше усилилась, когда Чернов, после поспешного и бесславного закрытия «крестьянского» съезда, с трясущимися губами, забыв всю свою лощеную интеллигентность, бросил им в лицо: «Да вы тут, вижу, всё прос...ли, голубчики! Не удивлюсь, если этот Мясников завтра поставит всех вас к стенке, но разделить с вами эту судьбу я не намерен». И, быстро уложив чемодан, отбыл из Минска.
Разъехались, вернее, разбежались и делегаты эсеровского съезда. А депутаты Минского Совета от меньшевиков, эсеров и бундовцев, пытавшиеся поколебать решимость Совета своим демонстративным уходом с экстренного заседания, на самом деле обнаружили лишь свою малочисленность и бессилие.
Разумеется, Балуев немедленно связался со ставкой, где в отсутствие главковерха Керенского старшим по должности оставался начальник штаба генерал Духонин, Доложив ему о происходящих в Минске событиях, Балуев попросил указаний.
Но увы, из ставки никаких четких и ясных распоряжений не поступило. Духонин в весьма неопределенных выражениях напоминал, что не следует терять присутствия духа, надо оставаться начеку, следить за развитием событий как в Минске, так и в подчиненных армиях и тому подобное... Балуев был достаточно опытным военачальником, чтобы понять: эти туманные и ни к чему не обязывающие фразы призваны скрыть полнейшую растерянность ставки перед лицом событий.
И тогда в штабе совсем скисли. Да, видимо, все пропало, ни в Могилеве, ни в каком-либо другом месте нет силы, которая могла бы противопоставить себя большевикам, их власти, возглавить борьбу с ней. Все рухнуло как карточный домик, в то время как большевики действуют по четкому плану, подобно хорошо налаженному механизму.
И как раз в это время раздался телефонный звонок оттуда...
Прошла целая минута, прежде чем в телефонной трубке послышался голос:
— У аппарата генерал от инфантерии Балуев...
— С вами говорит председатель Минского Совета рабочих и солдатских депутатов Ландер, господин генерал. Вы, несомненно, знаете о происшедшей в Петрограде революции, в результате которой Временное правительство Керенского свергнуто и объявлена Советская власть?
Генерал медлил с ответом, и Ландер, оглянувшись на сидящих рядом за столом Мясникова, Щукина, Полукарова и Алибегова, подмигнул им, словно говоря: «Никак не разродится!»
Но вот раздался глухой голос:
— Да, мне это известно.
— Вам должно быть известно также, что в связи с переменой власти в столице Минский Совет, в свою очередь, взял полноту власти в свои руки, — продолжал чеканить фразы Ландер. — Об этом в городе уже с полудня расклеены листовки с приказом № 1 Минского Совета.