— Выходит, вовремя пришел?
— В самый раз, — кивнул солдат.
В бараке были расставлены грубо сколоченные из тесаных досок скамейки и столы, на которых в беспорядке лежали старые, истрепанные брошюры. А возле одного стола, на котором горела керосиновая лампа с закоптелым стеклом, сидели солдаты.
— Вот, товарищи, — обратился к ним спутник Пролыгина, — к нам заявился этот товарищ и уверяет, что послан сюда каким-то «революционным штабом» Второй армии. Слыхали о таком штабе, а?
Кто-то из сидящих поднял фитиль лампы, и Пролыгина начали разглядывать, словно диковинную вещь. Солдат, сопровождавший Пролыгина, зашел ему за спину, словно боялся, что сейчас он повернется и убежит. А тот, с лампой, солдат с квадратной бородой, произнес:
— Первый раз слышим о таком штабе.
— Подвиньтесь-ка, я сяду, — сказал Пролыгин. И, сев на кончик скамейки, спросил: — Вы в самом деле солдатский комитет бронепоезда?
— Ну да, мы и есть комитет, — мотнул головой тот же бородач. — Не веришь, что ли?
— А не вы ли будете председатель комитета? — обратился к нему Пролыгин.
— Я? — Тот кивнул головой за его спину. — Вон он, председатель, сам же привел тебя сюда,
— Ты? — Пролыгин оглянулся на своего недавнего спутника и сказал укоризненно: — Так чего же сразу не сказал, брат?
— А ради какого беса я буду первому встречному докладывать, кто я да что я? — пожал плечами тот. И снова спросил: — Так как же насчет этого «революционного штаба»? Ведь нету же такого, а?
— Есть. Организован прошлой ночью на экстренном заседании военревкома армии с участием представителя военревкома фронта товарища Соловьева, прибывшего из Минска. — Пролыгин расстегнул шинель и достал из кармана гимнастерки бумажку. — А вот и мой мандат.
Председатель взял мандат, придвинулся поближе к лампе и начал громко читать:
— «Член Революционного комитета и Революционного штаба Второй армии тов. В. Пролыгин направляется на бронепоезд Второй армии с целью немедленно двинуть его в Минск, на помощь Минскому Совету и пролетариату в борьбе с контрреволюцией. Солдатскому комитету бронепоезда предписывается оказать полное содействие тов. Пролыгину в выполнении этого важного боевого революционного задания.
Подписи:
Начальник Революционного штаба армии Н. Рогозинский
Представитель ВРК Западного фронта Г. Соловьев».
— А где печать? — повертев бумажку в руках, спросил председатель комитета.
— Ну, брат, это же глупый вопрос! — пожал плечами Пролыгин. — Какая тут может быть печать, ежели наш штаб был создан только прошлой ночью и это первый документ, составленный штабом?
— Но ведь такую бумажку может написать каждый, кто захочет! — возразил Яша. — Долго ли отстукать на машинке да поставить подписи? А мы, как дураки, сняли с позиции бронепоезд и погнали в Минск.
— А ты сядь друг, у меня же шея заболела — с тобой снизу вверх через плечо разговаривать! — И когда Яша сел напротив, Пролыгин спросил: — А для чего погнали в Минск? Чай пить или драться за революцию? Да вы хоть разбираетесь, кто есть революционеры, а кто — враги революции? Разбираетесь или нет? Стало быть, ежели я поведу вас против врагов революции, вы поймете, что я тот самый человек, о котором написано в мандате. И если я прикажу стрелять в революционеров, значит, я провокатор, контра, и тогда неужто у вас не найдется для меня пули?
Члены комитета переглянулись между собой: этот простой довод казался убедительным. На губах Яши снова появилась улыбка, на этот раз доверительная.
— Ну-ка достань свой кисет... — сказал он. — И спички тоже, ведь есть они у тебя.
— Конечно, есть, — с улыбкой сознался Пролыгин, выкладывая на стол кисет, сложенную квадратиком газету и коробок со спичками. И пока комитетчики сворачивали цигарки, продолжал: — И еще меня удивляет, как это вы до сих пор не задали вопрос: а что творится в Минске, зачем нужно двигать туда бронепоезд? А творятся там страшные для революции дела, товарищи, и спасти положение можем только мы с вами...
И он рассказал обо всем: и о контрреволюционных частях в Минске, и о том, что у наших всего две-три тысячи солдат против двадцати тысяч врагов. «Надо выручать наших!» — закончил Пролыгин.
Минуту все молчали, но потом тот же солдат с квадратной бородой, прищурив глаза от едкого дыма цигарки, произнес задумчиво:
— Да что там... Конечно, негоже для русского солдата сидеть сложа руки, когда свои там в беде.
И это решило все. Яша поднялся и сказал Пролыгину:
— Ты тут посиди малость, товарищ Пролыгин, а я пойду в бронепоезд да погляжу, нету ли там офицеров. А потом соберемся.