В разговорах между собой большевики в Минске удивлялись, почему, мол, штаб фронта и «комитет спасения», имея подавляющее превосходство в силах, все же не нападают на них сейчас же, медлят и упускают благоприятный момент, когда еще могут рассчитывать на победу. Между тем враг, вполне точно оценивая соотношение сил на всем Западном фронте, намерен был, прежде чем начать действовать в Минске, обезопасить себя от революционных частей фронта, подведя последние под удары немецкой армии.
В таком предательском намерении русской контрреволюции не было ничего необычного. История полна примеров, когда господствующие классы той или иной страны, не будучи в силах сами справиться с вышедшими из повиновения «низами», привлекали для борьбы с ними армии даже враждующей страны. И русская буржуазия тоже начиная с лета 1917 года постепенно приходили к выводу, что без вмешательства немецкой армии ей но обойтись.
Уже в августе, после провала летнего наступления и с период нарастания революционного движения в армии, Корнилов сделал первую такую попытку. 19 августа по его приказу с Рижского участка фронта внезапно были сняты некоторые части, в результате чего обнажились фланги революционно настроенных латышских и русских полков Двенадцатой армии. Немецкое командование, зная планы контрреволюции, перешло в наступление. Корнилов тогда надеялся, что большевистские полки будут быстро разгромлены, а захват Риги немцами даст возможность взвалить вину на те же полки, на «упадок дисциплины в армии» и на этом основании ликвидировать введенные в армии после Февральской революции солдатские комитеты, запретить участие солдат в политической борьбе.
На деле же оказалось, что в боях с перешедшим в наступление противником наиболее упорно дрались именно революционные части. И хотя они понесли огромные потери, но их стойкость позволила Двенадцатой армии Северного фронта организованно отойти на новые рубежи. Правда, Ригу пришлось все же сдать, но взвалить вину за это на якобы «разложившиеся под влиянием большевиков» войска не удалось. Наоборот, армия и страна поняли, кто является истинным виновником прорыва на фронте, сдачи Риги и страшных людских потерь, понесенных нашей армией, и это явилось одной из главных причин ненависти к Корнилову и провала его мятежа в последующие дни.
Но и этот урок не смог образумить контрреволюцию, ибо, чем выше поднималась революционная волна в стране, тем чаще буржуазия вынуждена была обращать взоры к той силе, против которой еще вчера призывала бороться «до победного конца». Вот почему на историческом заседании ЦК большевистской партии 10 октября было уделено так много внимания «несомненному решению русской буржуазии и Керенского с К0 сдать Питер немцам», намерениям отвести русские войска на Северном фронте и «переговорам между штабами и ставкой подозрительного характера» на Западном фронте. Ленин в те дни еще и потому так торопил ЦК с принятием решения о восстании, что донимал реальность планов удушения русской революции с помощью немецких штыков.
Октябрьская революция действительно сорвала замыслы русской контрреволюции открыть Северный фронт и сдать Питер немцам. Но на одном из участков Западного фронта, именно против позиций Гренадерского корпуса, в эти дни немецкие войска все еще вели деятельную подготовку к наступлению. С Юго-Западного фронта скрытно подвозились свежие резервы, усиливалась артиллерия, пополнялся боезапас для всех видов оружия.
Вообще-то немцы, убедившись после летних боев, что русские войска не способны и не желают наступать, сами также не имели никакого намерения вести здесь наступательные бои. Наоборот, обеспокоенные вступлением в апреле этого года Америки в войну, немцы перебрасывали на запад возможно больше сил, тем самым до предела ослабляя на востоке свои войска. И уже тот факт, что как раз в этот самый неблагоприятный, дождливый период осени, на самом неудобном болотистом участке двухтысячеверстного русского фронта немцы тем не менее вдруг начали готовить наступление против одного из самых боеспособных соединений противника, свидетельствовал, что они имеют точные сведения, что именно на этом участке и именно в эти дни смогут добиться несомненного и легкого успеха.
...Да, в тот знаменательный вечер 22 октября, после беседы у Балуева, Чернов, довольно точно определив, кто из присутствующих может быть введен в узкий круг посвященных в тайну «этого деликатного дела», пригласил к себе на конфиденциальную беседу Жданова. А на следующий день Жданов связался с Дитерихсом и получил уже более детальные указания, что уже сделано по этому вопросу и что остается сделать.