В первом часу ночи Алибегов и Николаев вернулись в «комитет спасения», где представитель Минского Совета доложил о результатах проведенной проверки и выразил решительный протест по поводу вероломных действий эсеро-меньшевистских лидеров против Минского Совета.
И снова Жданову и Колотухину с компанией пришлось перейти от наступления к обороне.
Ну что ж, так или иначе, был выигран еще один день...
Собрав в 11 часов ночи в одном из блиндированных вагонов пулеметную, артиллерийскую и техническую нестроевую команды бронепоезда, Яша представил им «прибывшего по очень важному для мировой революции делу члена Революционного штаба армии» товарища Пролыгина.
Было видно, что председатель комитета пользуется непререкаемом авторитетом у команды, поэтому столь высокая аттестация сразу настроила присутствующих в пользу Пролыгина.
Пролыгин рассказал теперь уже всей команде о положении большевиков и Минского Совета и контрреволюционных действиях Фронтового комитета и штаба фронта, о необходимости того, чтобы бронепоезд немедленно направился в Минск, ибо от этого зависит не только судьба революции на Западном фронте, но, может быть, и судьба революции в самом Петрограде, где рабочий класс и революционные солдаты во главе с товарищем Лениным ведут смертельную борьбу за светлое будущее.
Речь эта была встречена аплодисментами, но Яша тем не менее поставил вопрос на голосование. И тут поднялся один из солдат и сказал:
— Погодите-ка, братцы! Ну, мы тут все, что и говорить, за мировую революцию и за поход на Минск. Но как же будет, ежели наши командиры не захотят пойти с нами?
— Товарищи, — сказал Пролыгин, — вопрос, конечно, правильный. Но сейчас важно, чтобы команда захотела идти в этот поход. А что касается офицеров, то попробуем уговорить их; согласятся — хорошо, а нет, так обойдемся без них!
— Как это так — «обойдемся»? — моргая белесыми ресницами, продолжал тот же солдат. — Кто же будет командовать?
— Ну я, например, — улыбнулся Пролыгин. — У меня от Революционного штаба есть полномочия... А вы будете мне помогать. — И, оглядев собрание, продолжал: — Я вижу, что есть еще товарищи, которые стоят за революцию, но ясно не представляют, что это значит. А это значит, братцы, что мы, рабочие и крестьяне, берем в свои руки власть и начинаем сами управлять всеми делами. Понимаете это? Каждый из нас, у кого на плечах голова, а не кочан капусты, завтра может командовать полком, дивизией и армией, будет управлять заводом или фабрикой вместо буржуев, будет сидеть в правительстве вместо бывших министров... Будет трудно, думаете? А как же — с непривычки да оттого, что у нас еще мало знаний. Но что поделаешь, когда-то надо начинать. Так вот мы сейчас и начинаем... И думаю, что рабочему человеку все по плечу и бояться трудностей ему нечего, он все выдюжит!
Кое-кто с недоверием хихикнул, но этот напористый гренадер определенно нравился всем, ему снова похлопали. Яша опять предложил голосовать: кто за то, чтобы бронепоезд пошел в Минск на помощь Совету, если даже командный состав будет против? Присутствующие все, как один, подняли руки.
— Мне пришла в голову еще одна мысль, — улыбаясь, заявил Пролыгин. — Поскольку ваш бронепоезд стал первым бронепоездом революционной армии, предлагаю назвать его именем вождя революции товарища Ленина.
Раздался гром аплодисментов и крики одобрения.
— Только учтите, — предупредил Пролыгин. — Имя это марать нельзя, ежели придется драться, так до последнего дыхания, до последней капли крови!
Когда и с этим единодушно согласились, Пролыгин предложил послать людей в барак, где жили офицеры бронепоезда, и привести их сюда для беседы.
Выяснилось, что коменданта там нет, (то ли уехал в штаб армии, то ли дулся в карты где-нибудь на станции), поэтому к Пролыгину привели помощника коменданта и трех младших офицеров, начальников команд. Разбуженные среди ночи и приведенные под конвоем, не понимая, что происходит, они были порядком напуганы. Но когда помощника коменданта ввели в купе, к сидящему рядом с членами комитета солдату с пышными усами, и тот, вкратце объяснив, кто он и зачем прибыл, предложил ему участвовать в походе, помощник коменданта нашел в себе силы твердо и решительно отказаться.
Именно потому, что Пролыгин ничего иного и не ожидал услышать, он отнесся к этому спокойно.
— Что ж, господин штабс-капитан, тогда мы вынуждены арестовать вас. Вы будете сидеть в купе под охраной, вас будут кормить, но учтите: при первой же попытке помешать нам или совершить побег вы немедленно будете расстреляны! — предупредил Пролыгин.