— Ну, а как начальник госпиталя военврач второго ранга Воропаев? — спросил Рубцов.
— Старается, товарищ генерал. Правда, я его не застал, ои уехал в Мозырь за медикаментами и перевязочными материлами. Помочь ему нужно. По нескольку сот раненых в сутки поступает, а с эвакуацией ох как трудно! Санрота с перевозками не справляется. Подобное положение и в других госпиталях, работники политотдела во всех побывали…
— Благодарю за информацию, Алексей Иванович. Вы правы, решать вопрос о помощи госпиталям надо, и немедленно.
— Ну, засиделся я у вас, товарищ генерал.
Рычаков хотел подняться, но Федор Дмитриевич жестом остановил его.
— Я слышал, семья у вас в Овруче? Это совсем близко от линии фронта, а она еще не стабильна, эта линия. Надо подумать о семье. Я вот в свое время не успел… — тяжело вздохнул Рубцов.
Алексей Иванович слышал, что жена генерал-майора не вышла из окружения под Белостоком и, по сведениям, погибла. Знал, как Рубцов переживал, и сейчас был глубоко благодарен этому человеку.
— Спасибо, Федор Дмитриевич, семья моя переехала. Понимаю, как тяжело вам, — взволнованно проговорил Рычаков.
— Не надо… — Голос Рубцова дрогнул… Значит, перевезли семью?
— Да. Жена и дочка в Чернигове… Пишут, что добрались хорошо, остановились у родственников. А где ваша дочь?
— В Москве сейчас. За нее я спокоен. Ну, да ладно, кончим этот разговор… — Рубцов встал, решительно одернул китель, поправил волосы. — Рад нашей сегодняшней беседе, товарищ комиссар, — произнес он ровным голосом, оправившись от минутного волнения, и крепко пожал протянутую Рычаковым руку.
Оставшись один и обдумывая разговор, Федор Дмитриевич несколько раз прошелся по палатке. Он был доволен, что у него толковый комиссар, надежный и преданный человек, такой не подведет. Рубцов снова сел за стол и своим ровным, несколько размашистым почерком стал писать:
«Незамедлительно. 1. Корпусному интенданту полковнику Лященко обеспечить госпитали палатками, лучше снабжать продуктами. 2. Майору Дымову помочь санитарной службе (военврачу Коханову) в эвакуации раненых к железной дороге. Вместе с начальником артснабжения майором Тимошенко привлечь к вывозке раненых грузовики, работающие на подвозке боеприпасов. 3. Командующему артиллерией полковнику Медведеву усилить число зенитных установок для прикрытия госпиталей с воздуха…»
А Рычаков в это время по едва различимой в сгущающихся сумерках тропе спешил в политотдел корпуса, который находился тут же, неподалеку в лесу.
«Нет, не ошибся я в оценке нового командира. — Он тоже думал о только что состоявшемся разговоре. — Везет мне на хороших людей!»
Не ведал Алексей Иванович Рычаков, как распорядится ими война. Не мог он знать, что впереди тяжелые, ожесточенные бои, окружение, борьба в партизанском отряде, работа в политуправлении Южного фронта, затем в одном из соединений 18-й армии и что в июне 1945 года он станет участником парада Победы на Красной площади в Москве…
Через леса и болота
В вечерних августовских сумерках, когда в лесу уже ощущались сырость и прохлада, в плотном воздухе резко прозвучала команда: «Стой! Кто идет?»
Мужчина и женщина, пробирающиеся через лес, от неожиданности вздрогнули. У Рубцовой, а это была она, екнуло сердце, потом учащенно забилось. «Но ведь язык-то свой, родной, русский! Что я испугалась?» — подумала Евгения Григорьевна. Она хотела что-то сказать, а язык не слушался от растерянности… Лишь глаза ее были напряженно устремлены на редколесье, откуда донесся окрик. Наконец из-за крупных кустов выехали на поляну всадники. Один, другой, третий… В зеленой красноармейской форме, в фуражках с красными звездочками.
— Так, кто такие? — спросил тот же голос, но уже другим, спокойным тоном.
Евгения Григорьевна радостно глянула на своего спутника. Яков Порфирьевич счастливо, но как-то растерянно улыбался. Сама же она не могла удержать разом хлынувших слез, сдернула платок, закрыла глаза.
— Родные, здравствуйте! — произнесла Евгения Григорьевна.
— Дедушка, кто вы? — уже нетерпеливо-требовательно спросил всадник.
— Я не дедушка, мне еще сорока нет… Я подполковник Могильный, начальник штаба 2-й стрелковой дивизии, а это жена генерал-майора Рубцова, командира 1-го стрелкового корпуса, — успокоившись, доложил Яков Порфирьевич, — идем почти что из-под Белостока, оба ранены.
Красноармейцы с любопытством смотрели на худого сгорбленного старика и его спутницу.
— Жена генерала Рубцова? — недоверчиво переспросил старший конного разъезда. — Впрочем, это можно проверить… Документы есть?