Я выскочил в ту же секунду, когда Грегор открыл огонь. Упал в глубокий сугроб, выбрался и увидел, что машина врезалась в дерево и сложилась гармошкой. Грегор побежал ко мне, держа автомат над головой.
— Давай сматываться!
— Постой, — сказал я. — Почему бы не забрать их шапки?
Мы пошли к машине. Все трое русских были мертвы. Я взял две шапки, мы надели их и опустили уши.
— Нас определенно убьют, если поймают в таком виде, — сказал Грегор.
— Нас все равно собирались убить, забыл?
Я снял с двух трупов шинели и протянул одну Грегору.
— Держи! Может, они сослужат нам службу. Во всяком случае, мы похожи на русских… Если с нами никто не заговорит, есть возможность скрыться.
— Это риск, — простонал Грегор. — Нас расстреляют как шпионов.
Мы шли по лесу через густой кустарник. Шипы цеплялись за ноги, рвали шинели, впивались нам в тело. Нависавшие ветви до крови исцарапали лица. Выйдя на поляну, мы пустились, как олени, к укрытию среди деревьев, к цепляющемуся шиповнику, и бежали на подгибающихся ногах, тяжело дыша, пока не выбежали из леса на знакомый заснеженный простор. Бросились в снег, чтобы отдышаться. Я стоял на четвереньках, будто животное. В груди ощущались спазмы, глаза снова начали болеть. Драгоценные очки у меня отняли власовцы.
Впереди нас проходило шоссе Харьков — Москва. А на горизонте виднелись дым и пламя фронта. По шоссе шла в западную сторону длинная колонна машин, она виднелась пляшущими точками света в полутьме. Грегор протянул мне сигарету из пачки убитого ефрейтора. После нескольких затяжек меня охватила слабость, но я держался, и вскоре муки голода притупились.
— Должно быть, это шоссе ведет к фронту, — сказал я Грегору.
— Ну и что? Уж не предлагаешь ли идти по нему?
— А почему не пойти? Кто обратит внимание на двух солдат из НКВД? Если красться по полям, нас наверняка схватят. А искать нас на шоссе никому в голову не придет.
Грегор уставился на меня.
— Предлагаешь нагло примазаться к их толпе?
— Можешь придумать что-нибудь получше?
Мы вышли к шоссе и заняли место в медленном потоке движения. Русские легковушки и грузовики шли вперемежку с американскими «виллисами» и «студебеккерами», белые звезды США были закрашены красным. Километра три мы шли уверенно. Люди глядели на нас из машин и тут же отворачивались, увидев зеленые петлицы[106]. Нам грозила опасность стать слишком уж уверенными, и мы испуганно остановились, осознав, что приближаемся к контрольному пункту НКВД.
— Что делать? — прошептал Грегор. — У нас нет никаких документов!
Мы тут же спрятались в кювете за кустами. И лежали там, дрожа на ледяном ветру. Машины на контрольном пункте пропускали после краткой проверки, но пеших солдат останавливали.
— Видимо, ищут нас, — угрюмо сказал Грегор. — Что будем делать?
Я беспомощно посмотрел на него. Идти по шоссе было моей идеей, не его, но теперь я чувствовал себя совершенно неспособным думать или что-то делать самостоятельно. Я пожалел, что с нами нет Легионера или Порты. Они всегда знали, как быть. Я ни разу не видел их в растерянности. Мне требовалось, чтобы кто-то мягко, но уверенно вел меня за руку и говорил, куда идти.
Я взглянул на Грегора. Он побледнел, закусил нижнюю губу и смотрел на проходящие машины, словно испуганный кролик. Может, тоже жалел, что с нами нет Легионера и Порты? Или Малыша, Старика, — кого угодно, кроме меня?
— Ну что ж, нельзя лежать, дрожа, в кювете до конца войны.
Я старался говорить твердо, убедить себя, что делаю практичное предложение. Грегор вскинул на меня взгляд. Казалось, моя слабость придала ему новые силы.
— Нужно будет проехать… влезть в кузов проходящего грузовика.
— Грузовики, — ответил я, — идут почти вплотную один за другим. Шофер заднего наверняка нас заметит.
— Скорее всего, — сказал Грегор с холодным равнодушием. — Но если не можешь предложить ничего лучшего…
Тон его говорил: ты втянул нас в эту беду, так что не хнычь, когда я пытаюсь из нее выкрутиться. Да и придумать ничего лучше я все равно не мог.
Мы почти час оставались припавшими к земле, наблюдая за колонной и высматривая возможность проехать зайцем. Неожиданно, подскакивая на обледенелой дороге, появился несшийся на полной скорости «газик»[107]. Вся колонна со скрипом затормозила, машины стали покорно съезжать к обочине, чтобы его пропустить. Ехал он по нашей стороне колонны. Мы подтолкнули друг друга, выбрали момент, выбежали на шоссе и ухватились за его задний борт. Несколько метров «газик» тащил нас за собой, потом Грегор ухитрился влезть. Подал руку. Мне казалось, что разрываются все мышцы тела. Грегор тащил меня, я силился подтянуться. «Газик» продолжал нестись. Наконец я сумел найти опору для ног, Грегор сделал рывок, и я упал в кузов, содрогаясь в мучительных спазмах.
106
Ошибка автора. Петлицы у служащих НКВД были малиновыми. Зеленые петлицы носили пограничники, но вряд ли автор мог встретить их в этих краях. — Прим. ред.
107
Так, по всей видимости, автор именует грузовик ГАЗ-АА, знаменитую «полуторку». — Прим. ред.