Я вышел на свет божий и увидел множество палаток, снующих между ними оборванных солдат, а немного поодаль еще один лагерь, полный таких же желтопузых. Было раннее утро, и я сообразил, что мы всю ночь тряслись в автомобиле Юна, чтобы добраться сюда, в горы.
Генерал Юн направился к большой палатке в центре лагеря, и я последовал за ним. Офицеры, одетые в самые разнообразные униформы, поднялись со своих мест и почтительно поклонились, только один здоровенный белый мужчина в защитном шлеме, выцветших брюках цвета хаки и высоких ботинках остался сидеть на походном табурете. Его кулаки были размером с кувалду, на руках бугрились мощные мышцы, а лицо и жилистая шея закоптились от солнца. Судя по его виду, он так и ждал, чтобы кто-нибудь дал ему повод для драки.
– Генерал Юн... – начал было он грубым голосом, но вдруг осекся и уставился на меня. – Какого черта ты тут делаешь?
– Джоэл Баллерин! – воскликнул я, хорошенько разглядев сипящего.
Джоэла Баллерина всегда можно было найти там, где идет война. Причем в самой ее гуще. Он родился в Южной Австралии и имел врожденную слабость к дракам. Он слыл отличным боксером в Южной Африке, Австралии и южных морях. Торговец оружием и людьми, контрабандист, пират, ловец жемчуга и прочее, но по натуре драчун и задира, томимый неотступным желанием врезать своими кулачищами по чьей-нибудь башке. Сам я никогда с ним не дрался, зато видел результаты его работы. Увечья, которые он мог нанести, вызывали благоговейный ужас.
Он смотрел на меня без особой приязни, потому что у меня тоже была репутация смертоносного бойца, а все боксеры завидуют чужой славе. Поймав его взгляд, я почувствовал, что у меня волосы на спине встали дыбом.
– Вы часто хвастались, что являетесь мастером кулачного боя, – тихо начал Юн Че. – Вы неоднократно заявляли, что в моей армии нет ни единого человека, включая меня самого, которого вы не смогли бы одолеть в два счета. Рядом со мной стоит один из моих приверженцев, и я готов выставить его против вас.
– Это Стив Костиган, американский моряк, – прорычал Баллерин. – Никакой он вам не приверженец!
– Напротив! – торжественно произнес генерал Юн. – Разве вы не видите, на нем мои часы с драконами, которыми я одариваю только верных соратников?
– Что-то здесь не так! – громыхал Баллерин. – Если ты притащил сюда эту гориллу с капустными ушами, значит ...
– Эй! – воскликнул, я негодуя. – Полегче с оскорблениями! Если не хватает смелости подраться, так и скажи.
– Что? Ах ты чертов дурак! – заорал он и подпрыгнул со стула как ошпаренный. – Да я сейчас, не сходя с места, сверну тебе шею...
Генерал Юн встал между нами и, бесстрастно улыбаясь, сказал:
– Давайте вести себя достойно. Пусть поединок будет публичным. Боюсь, эта палатка не может служить ареной для столь мужественных гладиаторов. Я велю немедленно соорудить ринг.
Баллерин отвернулся и бросил:
– Ладно, устраивайте все как хотите.
Затем он повернулся ко мне и, сверля взглядом, прошипел:
– А что касается тебя, обезьяна американская, ты покинешь лагерь вперед ногами!
– От пустой болтовни синяков не бывает, – отмахнулся я. – И потом я никогда не занимался грязными делами, как ты, грязный работорговец и жемчужный вор!
Он налился кровью, словно вот-вот лопнет, яростно фыркнул и вылетел из палатки. Генерал Юн жестом пригласил меня следовать за собой, часть офицеров потянулась за нами, часть – за генералом Фэном. Похоже, между двумя армиями существовала открытая неприязнь.
– Генерал Стальной Кулак попал в свой собственный капкан! – щебетал Юн, сияя от удовольствия. – Он жаждет битвы, но полон гнева и подозрений, потому что знает: я подстроил ему этот поединок. Пусть солдаты обеих армий станут свидетелями его падения. Отзовите дозорных с холмов! Генерал Стальной Кулак! Ха-ха!
Генерал Юн отвел меня в соседнюю со своей палатку и велел кричать, если мне что-нибудь понадобится. Он сказал, что выставит охрану на тот случай, если Баллерин надумает меня убрать до поединка, но я сообразил, что стал пленником.
И вот сижу я в палатке и слышу, как к ней подошли несколько человек и окружили. Кто-то стал отдавать приказания на ломаном китайском, а потом выругался по-английски. Тут я высунул голову в дверь и крикнул:
– Сопи!
В старой армейской шинели на три размера меньше, чем нужно, и с саблей в руках на три размера больше, Джексон возглавлял отряд охранников. Увидев меня, он чуть не выронил железку:
– Стив! Что ты здесь делаешь?
– Собираюсь побить Джоэла Баллерина на радость Юну Че, – ответил я.
– Значит, вот почему сооружают ринг! Обо всем происходящем знают только высшие офицеры.
– А ты-то что тут делаешь? – перебил Сопи я.
– Да, дурака валяю... Мне надоело стоять за стойкой, и я решил стать наемником. Приехал в Гонконг, пробрался в горы и вступил в армию Юна Че. Но здесь совсем не та жизнь, на которую я рассчитывал. Ничего не имею против боевых действий, потому что в основном – это много крика, немного стрельбы и совсем мало вреда. Но маршировать по этим горам чертовски тяжело, а еда просто отвратительная. Платят нам редко, а когда получишь деньги, тратить их негде. Готов дезертировать хоть за десять центов!
– Послушай, у меня есть для тебя письмо. – Я полез в карман брюк и тут же заорал: – Меня обокрали! Его нет!
– Чего нет? – спросил Сопи.
– Письма. Я разыскивал тебя, чтобы передать письмо. Оно пришло в бар "Америкэн" в Тайнане. Письмо от юридической фирмы "Ормонд и Эшли" из Сан-Франциско.
– Ну и что же было в том письме?
– Откуда мне знать? Я его не распечатывал. Подумал, что кто-то оставил тебе кучу денег или что-нибудь в этом роде.
– Я помню, папаша говорил, что у него богатые родственники, – заволновался Сопи. – Посмотри еще раз, Стив.
– Я уже смотрел. Нету! Уверен, это Юн Че забрал письмо, пока я был в отключке. Пойду и врежу ему по челюсти.
– Постой! – заорал Сопи. – Ты добьешься, что нас обоих пристрелят! Тебе нельзя выходить из палатки, я должен тебя сторожить.