— Ах, русские. Но уже, уже.
— Уже всё пропало, сэр.
— Идите вы к Богу.
— Кампания проиграна, сэр. Русская армия между двух огней. Массовых переходов красных нет, и нет резервов. Приготовьтесь считать жертвы. Я почти год создавал, боролся, предупреждал — вся моя работа пошла прахом. Юденичи, Красновы и пр., быть может, сделают лучше.
— Зачем же вы в таком случае идёте в Россию?
— За семьёй. Довольно я рисковал головами моих близких открытой работой. Теперь я хочу заняться личным делом и спасти своих, если ещё удастся. Попутно крестьяне мне скажут, кто был прав — Юденич или я.
Успешное начало октябрьского наступления затуманило головы даже моим друзьям.
Они не соглашались со мною. Они утверждали, что Петроград возьмут.
— Нельзя не взять.
— Нельзя, но не возьмут, — обливал я холодной водой.
— Подождите ещё несколько дней. Не уезжайте. Увидите.
— Всё ясно.
Я перешёл фронт между 2 и 8 ноября невдалеке от Острова, во время боя прорвавшихся (через) большевистские проволочные заграждения эстонских войск с ликвидировавшими прорыв красными».
...Председатель Реввоенсовета Советской республики Л. Д. Троцкий сумел быстро перебросить на защиту Петрограда резервы из Москвы и Твери, снять часть войск с Северного фронта. В самом городе на Неве и из моряков Балтийского флота формировались новые отряды, которые без промедлений отправлялись на передовую.
Командование Красной Армии нашло уязвимое место в растянутом донельзя фронте белых — на стыке их 2-й и 3-й дивизий. Там, на опушке Павловского леса, оборону держал сильно ослабленный в последних боях Вятский полк. После контрудара противника «северцам» пришлось оставить Царское Село, Красное Село и Павловск.
В ответ белое командование решило отбить Красносельские военные лагеря. Была создана ударная группировка под командованием полковника Б. С. Пермикина. В неё вошли полки — Талибский (составленный из рыбаков с берегов Талабского озера), Семёновский, Конно-Егерский и Конный имени Булак-Балаховича.
На позициях под Красным Селом 27 октября вновь начались упорнейшие бои. «Северцы» взяли Ропшу, Кипень, Высоцкое. Но неожиданно генерал Юденич приказал отложить штурм самого Красного Села.
Причин такого для многих неожиданного решения командующего Северо-Западной армией было несколько. Первая и главная причина для тактика Юденича состояла в том, что 15-я армия красных вышла в тыл белым, заняв оставленный противником без боя город Лугу. После этого началось наступление на Гдов. 3 ноября части «северцев» вынуждены были оставить Гатчину, поскольку они могли оказаться в полуокружении.
Были и другие причины. В белой армии начала падать воинская дисциплина, усилилось дезертирство мобилизованных псковских крестьян. Отдельные полки порой по двое суток оставались без хлеба, не хватало боеприпасов, которых у защитников Петрограда имелось в избытке. Отсутствовали автомобили и имелся всего один-единственный танк, из большого числа обещанного союзниками.
Белоэмигрант В. Горн в своих мемуарах так описывает отступление белой добровольческой Северо-Западной армии от предместий Петрограда к границе Эстонии:
«Отступление армии от Гатчины до эстонской границы произошло в две недели. Армия пятилась назад, недоумевая, не видя перед собой врага, голодная. Хозяйственная часть окончательно развалилась, а интендантский грабёж обратно пропорционально рос, по мере приближения к Нарве. За отсутствием печёного хлеба, солдаты и строевые офицеры питались самодельными блинами, сготовленными у походных костров, а сала часто вовсе не получали, хотя интенданты стали выводить в ведомостях уже по 3 с половиной фунта в день на человека!
Недоедание, однообразная пища и начавшиеся морозы стали подтачивать здоровье солдат. За отступающей армией тащились многочисленные беженцы, плохо одетые, тоже голодные, часто с детьми, на измученных, некормленных деревенских клячах или в товарных без печей вагонах. Беженцы мёрли как мухи, ухудшая и без того тяжёлое провиантское состояние армии. Кроме того, самый отход совершался крайне беспорядочно...»
В первую неделю ноября, с наступлением первых ночных заморозков Красная армия, имея значительное численное превосходство над белыми, начала общее наступление. «Северянам» так и не удалось закрепиться на новых рубежах.
Бои на Пулковских высотах стали апогеем вооружённого противоборства добровольцев и защитников (фасного Питера. Большевики бросали в бой всё новые и новые резервы, которых их противник не имел вовсе. Вскоре наступил перелом. Этот день народный комиссар по военным и морским делам Л. Д. Троцкий назвал «переломным в сражении за Петроград». Это было действительно так.