Оба расхохотались и разошлись приятелями.
Это смешно. Но иногда выходки Суворова могли оканчиваться и печальнее. Одаряя своими милостями всех, устраивавших путешествие, императрица Екатерина, в присутствии блестящей свиты, обратилась к Суворову с вопросами: чем она может выразить ему благодарность?
До болезненности самолюбивый и вместе с тем стесненный обстановкой, Суворов, кланяясь и благодаря, отвечал, что задолжал несколько рублей за квартиру и попросил бы заплатить… Только доброе мнение государыни о Суворове спасало его от неприятности, ибо государыня любила его, собственноручными записками благодарила его за хорошие распоряжения и верную службу и называла его «честным человеком» и «правдивым судьей». Суворов был назначен сенатором и премьер-майором Преображенского полка, полковником была сама императрица.
В 1787 г. началась вторая турецкая война. Суворов вновь призван был на боевое поле. Ему поручен был очень важный пункт — охрана Кинбурна. Его отряд входил в армию Потемкина, который писал ему:
«Мой друг сердечный, ты своею особою больше 10000 (человек), я так тебя почитаю и ей-ей говорю чистосердечно».
Значение Кинбурна понимали и турки. Они высадились на Кинбурнскую косу в количестве 5300, у Суворова было всего 4267. Турки решили или всех перерезать русских, или самим умереть. Бой был смертельный. Турок вернулось назад 700, все остальные исполнили свой завет. Кинбурнская победа оказала очень сильное впечатление в Константинополе и в Петербурге. В Константинополе были смущены и расстроены, в Петербурге — в восторге. Государыня насколько была рада победе, настолько же опечалена раною Суворова. Пример безграничной храбрости не обошелся ему даром. Государыня писала Суворову:
«Я поставляю себе достоинством отдавать вам справедливость».
Вместе с этим Екатерина прислала Суворову Андрея Первозванного и второй собственноручный рескрипт. Турки тоже наградили Суворова второй жесточайшей высадкой и вторично совершенно были Суворовым разбиты.
Суворова переводят под Очаков. Потемкин оказался нерешительным и бездействовал. Суворова это злило. Турки ободрились и делали очень смелые вылазки. В одну из этих вылазок Суворов зарвался, наскочил на очень большой отряд турок и хотя вылазку блестяще отбил, однако потерял много людей. Сам Суворов был ранен.
Слишком энергичное действие Суворова очень озлило Потемкина и последний прислал спросить Суворова: как он смел без его позволения завязать такое важное дело? Такой вопрос ему, Суворову, Потемкиным, которого Суворов в военном деле, по всей справедливости, считал неизмеримо ниже себя, в свою очередь, взорвал Суворова. Если прибавить к этому сознание Суворова о некоторой неудаче и потере, а также физическую боль от раны, предшествовавшую нервность от лихорадок и раны на Кинбурне, то станет вполне понятною и невоздержанность, резкость и дерзость Суворова даже по отношению к такому всесильному человеку, как Потемкин. На беду, присланный Потемкиным генерал прибыл в то время, когда Суворову извлекали из раны пулю и перевязывали рану. На грозный вопрос всесильного фаворита Суворов отвечал:
О, долго, долго пришлось Суворову уламывать фаворита, пока получил прощение.
Суворова вновь послали на Кинбурн, но и отсюда он сумел быть полезным и в решительную минуту помочь Потемкину взять Очаков, за что и получил брильянтовое перо на шляпу.
Вскоре турецкая война приняла новый оборот. В войну вмешалась Австрия. В этой войне Суворов вполне заслуженно получил европейскую известность на глазах благородных свидетелей. Суворов был отправлен на пункт, где он стоял рядом с австрийской армией. Это был самый важный пункт, и нужно было ожидать особенно сильного нападения на него со стороны турок. Начальником австрийских войск был принц Кобургский.
Вскоре австрияки заметили движение сильной турецкой армии на Фокшаны. Принц Кобургский послал к Суворову просить помощи. Погода была скверная, и Кобург приходил в отчаяние. Но он был поражен необыкновенно быстрым прибытием армии Суворова. Нужно было составить план защиты и уговориться относительно поддержки. Кобург был старше и потому послал приветствовать Суворова и просить о личном свидании. Суворов дал уклончивый ответ. Второй посол. Генерал молится Богу и посла не приняли. Третий посол. Генерал спит. Хоть кому станет жутко… А день прошел. Вдруг в одиннадцать часов ночи Кобург получает краткую записку от Суворова: «Войска выступают в два часа ночи тремя колоннами. Среднюю колонну составляют русские. Неприятеля атаковать всеми силами, не занимаясь мелкими поисками влево и вправо. Говорят, перед нами турок тысяч пятьдесят, а другие пятьдесят — дальше. Жаль, что они не все вместе, лучше бы было покончить с ними разом».