Будучи в Семилетнюю войну свидетелем крайней медленности движений русской армии, чему в особенности способствовал непомерный обоз, Суворов делал учебные походы с незначительным числом повозок, и сам был всегда верхом. Форсированный марш практиковался часто, потому что основной принцип обучения был: одерживать победы солдатскими ногами. В 70-х годах, в Польше, он назначал постоянно для суточных поисков партий расстояние от 50 до 85 верст.
Суворов проводил обучение полка и по ночам. Он не мог упустить выгоды - владеть оружием, которым противник не владеет, и доказал верность своего расчета в скором времени.
Он не гнушался спускаться к самой черной работе; учил каждого как чиститься, обшиваться, мыться и тому подобное, "и был человек здоров и бодр", - говорит он в письме к Веймарну: "знают офицеры, что я сам то делать не стыдился... Суворов был и майор, и адъютант, до ефрейтора; сам везде видел, каждого выучить мог".
Как развить храбрость солдата в мирное время? Добивайся, чтобы солдат был уверен в самом себе, тогда он будет храбр. С этою целью он давал солдату военное образование несложное, но чтобы было усвоено солдатом в совершенстве и привилось ему органически. В письме к Веймарну он пишет: "Каждый шел через мои руки, и сказано ему было, что более ему знать ничего не осталось, только бы выученное не забыл. Так был он на себя и надежен, - основание храбрости".
Дисциплина в русской армии была внешняя и поддерживалась лишь страхом наказания; наказания были суровые, и назначение их, до высокого размера, предоставлялось власти ближайших начальников. Полковник имел право без суда прогнать солдата сквозь строй до трех раз. Правда, закон ставил рекрута под особое свое покровительство и предоставлял начальнику взыскивать на солдате, приставленном к рекруту; сам же рекрут "не должен быть не только бит, но ниже стращен". Но это была сделка законодателей с совестью; такой уступке противоречило все - и общее направление законодательства, и традиции, и воззрения общества, и предоставление начальнику широкого усмотрения. Да и как было не бить рекрута, когда та же инструкция предписывала: "быть не лениву, смелу, проворну, поворотливу; чтобы крестьянская подлая привычка, уклонка, ужимка, чесание при разговоре совсем были из него истреблены". Всякий торопился из рекрута сделать солдата по указанному образцу, чтобы самому не быть в ответе, а прямейший к тому путь заключался в батожье, в шпицрутенах, к которым издавна все привыкли, ничего ненормативного в них не видели и ответственности за них не подвергались, если не заходили чересчур далеко.
Суворов поддерживал у себя в полку строгую дисциплину. "В случае оплошности взыскивать и без наказания не оставлять, понеже ничто так людей ко злу не приводит, как слабая команда. Почему командующему за прегрешения неослабно наказывать, ибо когда послабит, то тем временем в непослушание придут и в своем звании оплошнее учинятся".
В Ладоге он учил солдат перепрыгивать широкие рвы, люди обучались и плаванию. Нередко, окончив учение, он подводил полк к Волхову, приказывал всем раздеться, раздевался сам и проводил переправу вброд и вплавь. Он делал ночные маневры; вызывал полк по тревоге во всякое время года, днем и ночью; производил форсированные учебные марши также во всякое время; переправлялся через реки без мостов; однажды показал своему полку примерный штурм на монастыре, мимо которого привелось идти.
На боевом поле полковому командиру часто приходится командовать отрядом из войск разных родов оружия, и ему необходимо обладать практической подготовкой. У полковника, знакомого со всеми родами оружия, взгляд на обучение полка шире и правильнее. Таким был Суворов, представлявший исключение из общего уровня.
В приказе 25 июня 1770 г. Суворов говорит: "Кавалерии стрелять не годится, лучше палаш и копье; разве случилось бы достреливать в погоне; но и при сем лучше холодное оружие, ибо можно расстреляться, и для нового заряжания время кратко и драгоценно". "В погоне кавалерии надлежит только смело врубаться неиспорченным фронтом, кроме фланкеров, кои могут стрелять из пистолетов, но цельно"; "состоящих на постах казаков обучать разным атакам". Он предписывает обучать кавалеристов рубке палашами: "низко пехоту, выше конницу, но прежде подлинной рубки приучать к отвесу палаша". Тут нужна не столько сила, сколько искусство: "из всех тех, коих карабинеры рубили, большая часть ускакали раненые, а малосильные драгуны рубили наповал". Он требует, чтобы лошади не боялись блеска палаша, при карьере приподниматься на стременах и нагибаться вперед на конскую шею.