Открыв следы банды, он пошел ей навстречу, атаковал и рассеял. Захватив несколько пленных, он узнал, что партия Котлубовского не превышает нескольких сотен; с их же слов составил список ближайших конфедератских банд, мест их нахождения, имен предводителей. Вернувшись, он представил Веймарну сведения, и тревога в Варшаве улеглась. Позже в другом поиске он прошел больше 100 верст.
Пулавские, сыновья маршала конфедерации, ходили с большими силами по Литве, волновали шляхту и набирали приверженцев. В подкрепление русским войскам в Литве, был послан Суворов, в последних числах августа, с 2 батальонами, эскадроном, 50 казаками и 2 полевыми орудиями. Усиленными переходами двинулся он к Бресту, где удостоверился, что конфедераты приближаются, и по их по флангам идут два сильных русских отряда, Ренна и Древица, в 1500 и 2000 человек. Позже Суворов издевался над ними: "вблизи мятежников обращались разные наши красноречивые начальники с достаточными отрядами".
Чтобы удержать Брест как опорный пункт, он оставил там часть сил, и с отрядом до 400 человек при 2 пушках, выступил в ночь. На рассвете он встретил патруль Ренна в 50 человек под началом капитана Кастелли и присоединил к себе, а около полудня, в 70 верстах от Бреста, настиг около 2000 человек конфедератов, под началом нескольких маршалов.
Они были в лесу, близ деревни Орехова, на тесной поляне; партия состояла из кавалерии с двумя орудиями. Подойдя к болоту, через которое был мост, обстреливаемый конфедератскими пушками, гренадеры бросились на мост, а егеря, развернувшись вправо и влево, открыли ружейный огонь. Во главе 50 драгун Суворов атаковал неприятельскую батарею. Поляки, боясь потерять орудия, сняли их с позиции, увезли за линии и затем атаковали русскую пехоту с фронта. Вследствие чрезмерного неравенства сил, Суворов держался оборонительно; пехота встретила поляков огнем и отбросила. Отбитые эскадроны были заменены однако новыми, атака возобновилась, но опять без успеха. Четыре раза атаковали конфедераты и всякий раз свежими эскадронами, но все четыре раза безуспешно. Они понесли большой урон, потому что кроме хорошо направленного ружейного огня, каждая их атака была встречаема картечью, и отбитые эскадроны преследовал граф Кастелли, рубя бегущих. Он наскочил на молодого Казимира Пулавского, но на выручку Казимиру подоспел старший брат, Франц; с поднятой саблей бросился он на Кастелли, брата спас, а сам поплатился жизнью, получив в упор пистолетный выстрел. Это был один из лучших вождей конфедерации, человек с замечательными душевными качествами; его не только оплакивали поляки, но сожалели и русские.
С тыла были рассыпаны казаки, которые наблюдали за выходами из леса. Несмотря на это, произошло какое-то замешательство, и дежурный при Суворове майор крикнул: "мы отрезаны". Суворов немедленно арестовал майора и положил покончить с конфедератами решительным ударом, так как приближалась ночь. Он велел зажечь гранатами деревню Орехову в тылу польской позиции. Пожар на пути отступления должен был подействовать на плохо дисциплинированную банду вроде крика "мы обойдены", тем более, что поляки были смущены неудачей атак. Русская пехота стремительно бросилась в штыки, и поляки ретировались в беспорядке через горевшую деревню. Русская конница, меньше 200 коней, бросилась за отступавшими и преследовала их версты три; чтобы еще более устрашить конфедератов и заставить их бежать без оглядки, Суворов приказал пехоте вести в лесу частый огонь. Конфедераты понесли полное поражение; они были так потрясены, что только раз во время отступления решились дать отпор и стали выстраиваться в линии, но скоро повернули назад и продолжали ретираду, хотя перед ними было всего десять русских кавалеристов с самим Суворовым. В этот деле поляки потеряли до 200 человек, в том числе только 40 пленных, так как вследствие малочисленности своего отряда, Суворов не велел никому давать пардону. С нашей стороны потеря была невелика.
Суворов получил назначение командовать люблинским районом, и из-под Орехова отправился прямо в Люблин.
Район, порученный Суворову, состоял из холмистой и даже отчасти гористой местности. Реки и ручьи текут там по болотистой или по песчаной почве; они широки и глубоки, имеют горный характер, окружены лесами. Лесов вообще много во всей стране, болот тоже; дороги в высшей степени дурные либо песчаные, либо болотистые. Обработанной земли сравнительно мало; деревни небольшие, состоящие из изб, крытых соломой; города значительной частью построены из дерева и похожи скорее на селения; монастыри и многие дворянские замки укреплены и годны к обороне. Все это, вместе с близким соседством австрийской границы, делало люблинский район чрезвычайно выгодным для конфедератов театром войны, а для русских особенно затруднительным.