Затем он поспешил к Краснику, где отбивался "капитан Панкратьев с сотнею людей и со своей храбростью". Большая часть пехоты выехала из Рахова на конях. Обоз и пленные сильно обременяли Суворова, он "в Красник шел на прорыв; было уже не до атаки, а только бы пленных с рук сжить в Люблин". Суздальцы с капитаном Панкратьевым удержались до его прихода, отбив многие атаки, с приближением же Суворова, поляки ретировались. Русские лишились в обоих делах больше 50 человек убитыми и ранеными. Суздальцы восстановили в глазах Суворова репутацию не только в Краснике, но и в Рахове. "Пехота поступала с великою субординациею, и я с нею помирился", писал он Веймарну. Достойно внимания, что здесь, как и в других местах, раньше и позже, казаками начальствовали пехотные офицеры низших чинов того же Суздальского полка, и Суворов был ими доволен.
Савва с другими конфедератами пошел в Литву для сбора контрибуции. Суворов не мог за ним гнаться далеко и донес Веймарну. Тот отрядил майора Салемана. В Хршенске, где Савва укрепился, произошел ночью на 15 апреля бой; конфедераты были побиты и разогнаны, тяжелораненый Савва успел скрыться на обывательской подводе в ближний лес, где был накрыт 17 числа. Рана Саввы оказалась очень тяжелой, и везти его в Варшаву, как было приказано, было невозможно. Веймарн прислал для него военного врача. Доктор оставался при Савве до половины мая; затем, по утверждению некоторых, Савва был убит русскими солдатами за то, что он, природный казак, сражался с поляками против русских.
В Люблине Суворов застал предписание Веймарна: идти к Кракову, где сосредоточивались главные силы конфедератов. Ему приходилось действовать вместе с Древицем. Еще ранее, предполагая эту возможность, он писал Веймарну: "Все сии движения выйдут пустыми, если он (Древиц) в точной моей команде состоять не будет. Два хозяина в одном дому быть не могут... Сие я доношу, как честный человек, в противном случае я от ответственности свободен". Но Веймарн не хотел поступиться Древицем и старался создать ему особое положение, если не руководителя, то советника Суворова, "для пользы службы", как он объяснял. Суворова этот странный аргумент не убедил и он настоял на своем.
По приказу Веймарна Суворов выступил из Люблина с 4 гренадерскими ротами, батальоном мушкетер, 5 эскадронами карабинер, 80 казаками и 8 полевыми орудиями, что составило в итоге 1600 человек. На пути к Кракову он разбил одну конфедератскую партию. По прибытии в Краков, прошел дальше и, отбросив другую партию, двинулся через Скавину к монастырю Тынцу. Суворов застал конфедератов совершенно врасплох. Сам Дюмурье спокойно ужинал в Заторе и тут узнал, что русские уже в Кракове; он поскакал в Скавину - Суворов был уже в Скавине. На пути Дюмурье в деревнях конфедераты спокойно спали, лошади их были расседланы, никто не подозревал близости неприятеля.
Монастырь Тынец, близ деревни того же имени, одной стороной прилегает к Висле, а с трех сторон обнесен стеною и рвом. На запад и на юг тянулось болото с узкими гатями, которые обстреливались редутом; на горе с востока был другой редут с палисадом и тремя рядами волчьих ям, с двумя пушками. Суворов приказал атаковать восточный редут; он был взят, но затем отнят поляками или, лучше сказать, австрийцами, так как почти вся пехота в Тынце состояла из австрийских дезертиров. Суворов приказал взять редут вторично, что и было исполнено, но неприятель отбил его снова. Можно было потерять много людей и много времени, а Дюмурье уже успел стянуть кое-какие войска. Как ни противоречило правилам Суворова - бросать дело неоконченным, но он сообразил, что это будет меньшим злом, и потянулся к Ланцкороне под огнем стоявших на высотах конфедератов. Под Тынцом и в сшибках мы потеряли 90 человек убитыми и ранеными; неприятель же - 75 пленными и около 100 убитыми, из тынецкого редута взято 2 пушки.
К Суворову присоединился отряд Древица в 2,000 человек, и к Ланцкороне он подходил, имея около 3500. Приблизительно такие же силы собрал и Дюмурье, но почти все из конницы. Он требовал к себе Пулавского, имевшего до 1500 человек, но тот отвечал, что не намерен получать приказания от иностранца. Дюмурье выстроился на гребне высот, скат которых, покрытый кустарником, спускался к стороне приближавшихся русских. Левый фланг позиции упирался к Ланцкорону; в городе и замке находилось 1200 человек с 30 орудиями; центр и правый фланг были прикрыты двумя рощами, занятыми двумя сотнями французских егерей; правую рощу защищали кроме того два орудия. Доступ с фронта к центру и левому флангу был очень затруднителен, особенно для кавалерии, и находился под выстрелами артиллерии с крепости и замка; правый фланг, с обрывистыми скатами, был совсем неприступен.