Выезжая из Вены, Суворов поблагодарил графиню Разумовскую за гостеприимство, надел на нее золотое сердечко на золотой цепочке, замкнул сердечко и ключик оставил при себе.
Направившись на Брук и Виллах, он стал обгонять русские войска, которые теперь шли ускоренным маршем и, по свидетельству Суворова, сделали 88 миль в 19 дней несмотря на непогоду, разливы рек, бездорожье и гористую местность. К 3 апреля авангард Багратиона был в Вероне, но войска двигались эшелонами и последний находился еще в 12 переходах. Навстречу Суворову в Виченцу выехал генерал-квартирмейстер армии маркиз Шателер. Суворов пригласил его в карету Шателер развернул карту и стал объяснять движения войск, наводя Суворова на изложение мыслей о плане действий. Суворов слушал рассеянно и произносил иногда только: "Штыки, штыки".
В этот день в Вероне были выставлены трофеи, добытые в недавней победе над французами. Здесь, как и в других местах Италии, население делилось на две партии: сторонников и противников Франции и её режима. Первая партия была в начале сильна, но от безмерных грабежей и насилий французов быстро редела и потом, благодаря победам Суворова, уменьшилась до ничтожных размеров. При виде трофеев впечатлительный народ пришел в восторг, образовалось гулянье, открылось празднество. Австрийские власти и успевшие съехаться русские генералы готовились к встрече Суворова. Народ это узнал и толпами повалил по дороге за город. В 6-7 верстах встретили экипажи. Такой как здесь встречи не было даже в Вене. Толпы окружили карету Суворова, укрепили на ней принесенное из города знамя и с криками провожали до городских ворот. Тут прибавились новые толпы, которые на каждом шагу умножались; многотысячное сборище кричало виваты Суворову и Францу, двигалось, волновалось и на разные лады высказывало свой восторг при виде знаменитого полководца. В такой триумфальной обстановке Суворов не без труда подъехал к дому.
Военная система, благодаря которой Франция с успехом противостояла Европе, сложилась под влиянием обстоятельств. В начале анархия, охватившая Францию, разрушила в войсках дисциплину; армия перестала существовать. Стали искать средства и нашли указание на полях сражений. Следовало избегать правильного боя и заменять крупные столкновения рядом мелких стычек; задирая неприятеля, тревожа его беспорядочным огнем, учащать усилия и в массах людей находить для этого способы. При революционном возбуждении люди поступали под знамена в большом числе. Не было средств и времени для снаряжения и обучения людей, приходилось высылать свежих рекрут, но это оказалось достаточным при новом образе действий. Обучение стало поверхностным и не обращалось в цель, как в других европейских армиях; смысл его заключался в усвоении людьми общего условного языка, без чего не будет взаимного понимания. Был введен рассыпной строй и колонны, требующие меньшей дрессировки людей, в стрелки рассыпались целые полки, колонны походили на кучи; действовали налетами, занимали неприятеля малой войной.
Успехи придали смелости революционному правительству, политика и война сделались наступательными. Способ военных действий преобразился в систему, по духу родную дочь революции. Ополчения росли, люди прибывали во множестве и находили в своих полках опытную боевую школу. Французские колонны, не теряя времени на маневрирование и стрельбу, в которых были слабы, бросались в штыки и прорывали тонкий строй неприятеля, который привык видеть в штыке последнее средство. Кроме многочисленности и готовности сойтись на штык, французские войска приобрели и другие преимущества. Они были легки, не имели обоза, палаток, даже зачастую одежды, обуви, продовольствия, ибо на снабжение всем этим не хватало ни времени, ни средств. Все надлежало добыть самим в неприятельской стране, а до тех пор терпеть и изворачиваться. Будучи налегке, они отличались от неприятеля быстротой походных движений и энергией в ведении военных операций.
Для занятия высокого военного поста не нужны были ни рождение, ни образование, ни долгая служба или старшинство. Адвокаты, ремесленники, отставные сержанты появлялись на верхних ступенях военной иерархии. Они сменялись новыми и исчезали бесследно сотнями, но десятки, которые оставались, были люди с характером, дарованием, смелые. Всем обязанные революции, они сознательно принимали и ревностно проводили её военную систему. Случай на войне играл в их образе действий выдающуюся роль. Рисковали они очень многим, не отступая под опасением большой потери, так как тут же, рядом, видели возможность большего выигрыша. Они употребляли средства, отвечающие цели, преследовали цель с изумительной настойчивостью: считали, что ничего не сделано, пока остается хоть что-нибудь сделать. Каждому усилию давали такое напряжение, как будто оно было последним.