Для исполнения, Розенберг сделал у Камбио разведки и узнал, что там переправы нет. А у Борго-Франко уже действовал большой паром, и Розенберг решил переправиться здесь, не подозревая, что находится напротив неприятельской позиции. 30 апреля войска Чубарова медленно переезжали на пароме к острову, а Розенберг стягивал силы к переправе. В этот день Суворов прислал второе приказание, за ним последовало и третье, чтобы "спешить денно и ночно".
Моро, видя переправу русских у Басиньяны, принял это за демонстрацию, маскирующую сосредоточение сил союзников у Тортоны, оставил против Чубарова часть сил, а прочие направил на позицию у Бормиды, впереди Александрии. Розенбергу донесли, что французы двинулись к Александрии, и он решил продолжать переправу. Утром 1 мая авангард Чубарова был на острове, тут же находились великий князь и Розенберг. Константин Павлович предложил Розенбергу начать переправу с острова на тот берег. Розенберг отвечал, что отряд слишком слаб и лучше подождать, пока подойдут войска. Константин Павлович вспылил и дозволил себе едкое замечание, что Розенберг привык служить в Крыму, где было гораздо спокойнее и неприятеля в глаза не видали. Слова великого князя оскорбили старого служаку, у него не достало характера, и приказание к наступлению было отдано. Авангард Чубарова двинулся вброд, по пояс в воде; подошедшая часть Розенбергова корпуса начала переправляться на остров.
Русские двинулись по дороге к Валенце и атаковали встреченного в нескольких верстах неприятеля. На подмогу скоро прибыли еще две роты; в голове их великий князь бросился в атаку. Успех был полный, но непродолжительный. Стали возвращаться французские войска, шедшие к Александрии; прискакал сам Моро и послал за подкреплением. Русский отряд всего из 2500 человек отступил, но держался в ожидании подкрепления. Подмога не шла, потому что адъютант Суворова, примчавшийся к Розенбергу с приказаниями, остановил переправу и велел идти назад батальонам, кои успели перейти на правый берег. Чубаров держался с трудом, великий князь сам поскакал за подкреплением. Три батальона и две роты подошли к полю сражения и возобновили бой. Новых подкреплений не было, беспорядок был полный, руководства не было. Число французов росло с каждым часом. Они грозили обоим флангам русских, но упорство русской пехоты было так велико, что французы разбивались о русские батальоны, как волны об утесы. Однако всему есть предел. На горах показались новые французские колонны, и пришлось уступить поле боя во избежание большей беды. После 8-часового боя началось отступление, но войска все-таки остановились перед Басиньяной и до ночи отбивали атаки.
Затем началось постепенное отступление. Жители Басиньяны, недавно встречавшие русских приветственными кликами, теперь стреляли по ним из окон. Русские, преследуемые французами, перебрались на остров, но крестьяне при паромной переправе перерезали канат, и паром унесло течением. Прошло немало времени, пока его поймали, исправили и пустили для перевозки раненых. Суматоха на острове была ужасная, особенно у переправы; лошадь великого князя испугалась и занесла его в реку, но казак Пантелеев вовремя бросился на помощь и вывел его на берег. Всю ночь производилась перевозка на пароме раненых, всю ночь русские держались на острове под огнем французских орудий и отражали попытки неприятеля перейти рукав вброд.
Несчастное дело при Басиньяне стоило русским больших потерь. Убитых, раненых и попавших в плен насчитано почти 70 офицеров (один генерал) и до 1,200 нижних чинов; в руках французов осталось 2 русские орудия, завязшие на пашне. У неприятеля выбыло из строя до 600 человек, в том числе один генерал. Русский офицер на другой день бежал из плена на французской лошади, казачьи посты спасли его от погони. Суворов велел возвратить французам лошадь.
В ночь после этого дела, с 1 на 2 мая, Суворов получил о нем известие и тотчас послал Розенбергу приказ - идти куда велено раньше, приписав: "не теряя ни минуты немедленно сие исполнить, или под военный суд". Но до главной квартиры доходили тревожные донесения с казачьих постов о движениях французских войск, слышны были выстрелы, а войска Розенберга у назначенных для них переправ не показывались. Суворов стал сомневаться в благополучном возвращении корпуса Розенберга и двинул ему на выручку войска к Камбио. Но это оказалась ненужным: скоро Розенберг показался у Камбио, и неприятель не преследовал его, оставаясь два дня в бездействии.