Жители Турина пришли в отчаяние. Суворов велел Горчакову написать французскому коменданту снова. Горчаков стыдил Фиореллу за принятое решение; говорил, что если при занятии Турина погибло несколько французов, то виновен в этом один он, Фиорелла, а не жители, ибо не могли же 300-400 человек отстоять город против многочисленной армии. Горчаков предупредил Фиореллу, что если канонада возобновится, то будут выведены на эспланаду цитадели пленные французы, не исключая больных, и останутся под огнем, пока будет продолжаться пальба по безвинным гражданам. Угроза подействовала: комендант объявил, что не станет стрелять по городу, если союзники обяжутся не вести атаки с городской стороны. Суворов согласился, и в тот же день была заключена капитуляция. Городское управление издало объявление, где приглашало жителей Турина спокойно приняться за обычные занятия.
В тот же день получено донесение о сдаче генералу Повало-Швейковскому Александрии на капитуляцию. Генерал Гарданн, с 3000 человек гарнизона, сдал город и отступил в цитадель с тем, чтобы союзники ничего не предпринимали против цитадели со стороны города и чтобы раненые французы, оставленные в городе, по выздоровлении получили свободу и право вернуться в отечество. Их было до 600, да 30 русских и австрийских пленных; бывшие в крепости пьемонтские солдаты вступили на службу в союзную армию. Суворов был недоволен этими условиями, которые противоречили данной Швейковскому инструкции, и писал Разумовскому: "Рекрут генерал-лейтенант Швейковский сделал капитуляцию как невежда с комендантом александрийского замка о увольнении оставшихся в городе больных и раненых, с другими не лучше артикулами". Досаду в официальном донесении он скрыл.
Взята Феррара и миланская цитадель. Феррара ( город и цитадель) была хорошо вооружена, а цитадель можно было взять только правильной осадой. Но малодушный комендант после первых выстрелов генерала Кленау, причинивших в цитадели пожар, согласился на капитуляцию перед отрядом, который немногим превышал гарнизон, и положил оружие с обязательством не служить полгода против союзников. Австрийцам достались 1500 ружей и 75 пушек. После кратковременной осады сдалась и миланская цитадель; гарнизон в 2000 человек отпущен без оружия с условием не служить против союзников год. Взято 119 орудий, в том числе 30 осадных, и много военных припасов. По случаю этих успехов, назначено было празднество на 17 мая.
По занятии Турина Суворов решил восстановить королевство и королевскую армию, которая насчитывала 40,000 войск и 26,000 милиции. Он поручил формирование армии графу Сент-Андре, генералу Латуру и подполковнику Атемсу. Ранее он издал прокламацию к пьемонтским войскам. В ней говорилось, что союзники вступают в Пьемонт для восстановления короля, что главнокомандующий приглашает всех присоединиться к избавителям и обещает, что они не будут присягать никому, кроме Сардинского короля. Через два дня объявлена прокламация к пьемонтскому народу: народ призывался к оружию для защиты религии и охранения собственности каждого. Суворов приказал передовым партиям войск распускать слух о скором прибытии герцога Аостского и короля.
Таковы были и намерения императора Павла. Однако он стал допускать возможность противоположных австрийских замыслов, и в словесных его повелениях, записанных Ростопчиным, мы встречаем от 14 мая 1799 года: "Заготовить декларацию Венскому двору, в случае желания и намерения его присвоить что-нибудь в Италии". Когда было получено донесение Суворова о взятии Турина, Государь написал ему 7 июня: "Коль скоро овладеете туринскою цитаделью, уведомьте о сем Сардинского короля, пригласите возвратиться в Турин и восстановите на престоле".