Суворов приказал отслужить торжественный молебен, написал поздравительное письмо барону Краю и объявил благодарность войскам осадного корпуса. Во Франции сдача Мантуи произвела оцепенение и была принята как позор французского оружия. Фуасак-Латура предали суду и приговорили к лишению мундира. В Австрии впечатление было радостное; ни одна победа Суворова не ценилась так высоко, как овладение Мантуей. Император Павел тоже был в высшей степени доволен, что ознаменовал возведением Суворова в княжеское достоинство с титулом Италийского. "Примите воздаяние за славные подвиги ваши", писал он в рескрипте 9 августа: "Да пребудет память их на потомках ваших к чести их и славе России". Суворов просил о награждении Края, но Государь не согласился по той причине, что "Римский император трудно признает услуги и воздает за спасение своих земель учителю и предводителю его войск".
Суворов был рад открывшейся, по его мнению, возможности - свободно вести наступательную войну. Он готовился к движению в Генуэзскую Ривьеру и только ждал, решения Венского. Теперь, по взятии Мантуи, пора эта казалось подошла, и он на другой день написал Меласу, что можно начинать наступление. Но и на этот раз Суворов не избег разочарования, которое было тем тяжелее, что в средней и полуденной Италии события привели к окончательному изгнанию французов и восстановлению прежнего порядка вещей.
К концу июня Тоскана была оставлена неприятелем, Флоренция освободилась, легкие австрийские отряды захватили Ливорно, Лукку и др. Дабы поддержать воодушевление жителей, Суворов велел послать туда один казачий полк, а русскому подполковнику графу Цукато поручил устроить народные ополчения и обучать их действию холодным оружием. Во Флоренции граф Цукато был принят с восторгом. Его встретили у городских ворот духовенство, городские власти и несметные толпы народа, несли на руках, оборвали платье. Изъявлено было общее желание воздвигнуть Суворову конную статую; готовили для его въезда торжественную колесницу, наподобие древних триумфальных. В Ареццо прием был не хуже; народ выпряг лошадей графа Цукато и повез коляску; на него надели чудотворную икону, прикололи к его шляпе окропленные святой водой цветы; улицы иллюминовались, на площадях горели щиты с портретом или вензелем Суворова. Ополчения из людей всех сословий, учились у русского подполковника охотно и прилежно, простые Суворовские эволюции им весьма нравились. От учебы не замедлили перейти к боевой практике. Схватки с французами большей частью были удачны, благодаря многолюдству и одушевлению ополченцев, которые смело бросались в атаку с криками: "Viva Maria! Viva Souvorow!" Французский генерал Гарнье вынужден был стянуть свои силы в стены Рима и Чивитавеккии, но и тут войска его не были в безопасности.
Республиканцы не были счастливее и на адриатическом прибрежье. Более всего помогал здесь союзникам глава инсургентов Лагоц, который изменив прежде австрийцам с патриотической целью, скоро разочаровался во французах и сделался их злейшим врагом. Опасаясь за своё будущее и добиваясь формального помилования Римского императора, Лагоц обратился к Суворову с просьбой о покровительстве. Суворов ответил, что прошедшее забывается, когда заглаживается искренним и блистательным раскаянием, и благодарил за "действия, славные для вас самих и полезные для общего блага". Донесено было об этом императору Францу, приказано ближайшим к месту действия австрийским генералам войти с ним в прямые сношения. Но перед этим Лагоц был задержан австрийским офицером как изменник, и хотя вскоре освобожден и получил полное прощение императора, однако в его отсутствие ополчения успели частью разойтись, частью были рассеяны французами. Лагоц набрал снова, в несколько дней, до 3,000 вооруженных поселян с 12 пушками и обратился к Суворову с просьбой подкрепить его небольшим числом конницы и артиллеристов. Суворов не решился исполнить эту просьбу без разрешения императора - и хорошо сделал. Император Франц отказал, а предоставил Суворову, если находит нужным, отрядить казаков. Между тем близ адриатического прибрежья появилась русская эскадра графа Войновича; было занято с боя, десантом, несколько приморских пунктов и с 1 августа открыты осадные работы против важнейшего из них, Анконы, при содействии банд Лагоца.