Суворов изложил план в особой записке. На неприятельской позиции, самая сильная часть - его левое крыло (от р. Аара вправо), где 30,000 войск занимают горный хребет, во многих местах неприступный или обстреливаемый батареями. Переправа через Лимат для атаки также затруднительна, так как атаковать можно только из Цюриха, под сильным перекрестным огнем. Доступнее правое крыло, где местность гориста, "но выгоды с обеих сторон одинаковы, а при нападении между озерами Люцернским и Цугским можно противопоставить неприятелю даже большое протяжение фронта". Выгодность этого направления еще в том, что сначала мы будем иметь дело с неприятелем, числом ниже нас. Остается только решить - как скорее и легче опрокинуть правое неприятельское крыло. Для соединения с австрийцами при Дисентисе надо подниматься на 4 горных хребта, потеряв времени больше, чем для достижения Люцерна. Мы имели бы с левого фланга целую неприятельскую дивизию, пришлось бы наступать вверх по долине Рейсы и, чтобы не было задержки у Чертова моста, частью сил действовать со стороны Белинцоны через , в тыл неприятеля за этим мостом. Следовательно, остается атаковать со стороны Белинцоны.
Суворов не хотел терять времени на обход для соединения с австрийцами. Он предпочёл идти кратчайшей дорогой, ударить на противника и выйти во фланг и тыл французской армии. Но он ошибся из-за незнания театра войны и неверных сведений о силах неприятеля.
Австрийцы вели войну в Швейцарии давно и должны были знать страну не хуже французов. Суворов не имел о ней понятия, поэтому протестовал против ведения войны одними русскими войсками, без содействия австрийских, и потребовал себе офицеров австрийского генерального штаба. Их было 9 человек во главе с подполковником Вейротером, который и во время Итальянской кампании находился при штабе Суворова. Вейротер был влиятельным лицом при прежних австрийских главнокомандующих в Италии и главным стратегическим проектором в первые годы нынешнего столетия, чем и приобрел большую, но унылую известность. Он составлял во время швейцарского похода Суворова все планы и диспозиции и вел военную переписку фельдмаршала. Нет сомнения, что ему принадлежал в основном и план кампании.
Существует свидетельство одного из участников похода, что русские отдавали предпочтение пути на Сплюген, Кур и Сарганс, но австрийцы предложили идти через в долину Рейсы. Русские, не зная местных условий в подробности, не могли оспаривать австрийское предложение и согласились. Римский-Корсаков говорит в мемуарах, что Суворов впоследствии признавал ошибочность плана, объясняя, что был введен в заблуждение союзниками и диспозиция была составлена одним из австрийских офицеров его штаба. Кроме того, он писал после Швейцарской кампании эрц-герцогу Карлу, что принял план "больше по доверию, чем по убеждению". Некоторые прямо указывают на Вейротера, как на автора проекта, говоря, что Суворов доверял ему и потому одобрил план, приказав сделать изменения: исключить меры на случай отступления и отказаться от коммуникационной линии с тылом в виде цепи отрядов. Суворов объяснил, что русские не знают ни горной страны, ни постовой войны; в мелких отрядах они легко могут быть отрезаны, и коммуникация с тылом будет уничтожена, а главный корпус ослаблен.
Кроме того, план Вейротера отвечал военным принципам Суворова: кратчайший путь к конечной цели, отрицание полумер, решительность действий. Еще из Асти он сообщил о швейцарском походе Штрауху, Готце и Линкену, знакомым с краем, требуя их замечаний; два первые дали предложения, и Суворов поручил Вейротеру включить их в план.
Неужели австрийцы до такой степей были незнакомы с театром кампании, что направили Суворова на худшее решение не ведомо для себя? Как ни странно, приходится это признать. В защиту их может быть приведено, что в плане упоминается про "весьма дурные горные дороги" в долине верхней Рейсы; что в донесении Готце говорится вскользь о движении Ауфенберга через Альторф в кантон Швиц "по пешеходной тропинке"; что у Суворова были свои понятия о качестве дорог и возможности движения по ним. Однако, каким образом запланировано движение по берегу Люцернского озеру, если там было только водное сообщение? Как могло проскочить в диспозицию: "Колонна выступает из Альторфа до Швица и идет тот же вечер 14 миль далее", когда "далее" нет дороги? Это была или высшая степень небрежности, или полное незнание.