Утро встало пасмурное, мглистое; дождь перестал, густые облака лепились по ребрам гор. Выдвинувшись от Дацио, войска, по диспозиции, разошлись; Багратион стал взбираться на кручи, послав небольшой отряд за отступившими от Айроло французскими постами и отрядив правее себя три батальона и спешенных казаков. Передовой отряд слишком горячо гнал посты и зарвался в атаку сильной французской позиции, начальник был убит, другой, заступивший его место, ранен. Багратион поддержал отряд несколькими ротами, а правый французский фланг обошла левая союзная колонна. Французы отступили и заняли новую позицию. Здесь их атаковала средняя колонна с дивизией Швейковского, которую Суворов не послал за Багратионом, потому что видел неимоверные трудности подъема правой колонны в горы. Французы, пользуясь местностью, вели губительный огонь, и хотя две правые русские колонны обходом заставили их отступить, они не раз еще останавливались на выгодных позициях и давали отпор, прежде чем поднялись на вершину горы.
Здесь благоприятность местности для французов увеличивались в несколько раз, тем паче, что на подкрепление Гюдена успели прибыть ближайшие войска Луазона. Русские пошли штурмовать с фронта позицию впереди Госписа, но французы били их из-за утесов и каменей чуть не на выбор, и атака была отбита. Одушевленные присутствием Суворова и великого князя, войска двинулись вторично, и опять с неудачей и еще большей потерей. Багратион все не показывался на фланге; войска его, карабкавшиеся по утесам и стремнинам без всяких тропинок, изнемогали от усталости, а продвигались мало. Вершина горы пред ними как будто вырастала и уходила вдаль, или совершенно застилалась облаками, которые охватывали войска густым туманом.
Было 4 часа, ночной темноты оставалось ждать недолго. Суворов стал опасаться за Розенберга, о котором не было слуха, а между тем с ним находилась почти треть армии, и порученная ему операция отличалась большой смелостью замысла. Опасение это поддерживалось необыкновенным упорством французской обороны, как бы указывавшей на двойную цель противника. Суворов велел штурмовать французскую позицию в третий раз. Войска двинулись, и почти одновременно против неприятельского левого фланга показалась на снежной вершине голова колонны Багратиона. Французы поспешно ретировались, Сен-Готард был взят.
Госпис перешел в руки русских, подъехал Суворов и был встречен седым приором с братией. Приор пригласил фельдмаршала подкрепить силы трапезой, но Суворов просил отслужить прежде благодарственный молебен, молился усердно, а потом принял угощение из картофеля и гороха. Суворов был весел, хвалил обитель за христианские подвиги на пользу ближнего, благодарил за гостеприимство. Приор был человек образованный и не мог не подивиться массе знаний и начитанности русского полководца, который вел с ним беседу на нескольких языках.
Войска собрались на вершине горы, перевели дух и стали спускаться за французами, которые с геройским упорством продолжали оборону. На первой занятой позиции они не удержались, но дальше были подкреплены войсками Луазона, которые привел начальник дивизии Лекурб. Он двинулся навстречу, но получил извещение, что тылу угрожает колонна Розенберга, и занял оборону вблизи деревни Госпиталь, чтобы до ночи остановить наступление.
Розенберг выступил из Тавеча с рассветом и шел по долине В. Рейна, имея впереди Милорадовича. Французские аванпосты были сбиты и отступили на вершину горы Криспальт, к двум стоявшим там батальонам. Русские повели наступление на них прямо и в обход левого фланга. Французы, пользуясь прикрытиями, встретили сильным огнем, но были сбиты атакой передового батальона Милорадовича и заняли новую позицию по обеим сторонам озера Обер-Альп. Отсюда выбить их было труднее, хотя войска Розенберга стянулись почти все и имели огромный перевес. Общая атака тремя колоннами по обоим берегам озера встретила упорную оборону ибо была затруднена болотистой местностью, однако Милорадович сбил правое французское крыло. Это повело к общему отступлению неприятеля; хотя он пытался останавливаться еще на нескольких позициях, Милорадович не давал ему утвердиться, и отступление обратилось почти в бегство. Этому способствовала энергия войск Розенберга, одушевленных чувством соревнования, так как они почти не принимали участие в победах Итальянской кампании.
Французы спустились к д. Урзерн и, вместе с оставленным там резервом Лекурба построились в боевой порядок. Русские стягивались на вершине горы; впереди русской боевой линии рассыпан был батальон егерей. Неприятель пробовал бросать сюда гранаты, но они не наносили вреда. Так прошло несколько часов, наступал вечер, густые облака оседали по ребрам гор и заволокли туманом долину: и Урзерн, и французы стали не видны. Войска получили приказ спускаться вниз; велено это сделать поспешно, но без шума и выстраиваться в линию. Спуск был очень крутой, так что большинство предпочло скатиться с горы сидя; тишина была соблюдена образцовая, и боевая линия выстроилась у подошвы горы, не замеченная неприятелем. По приказу линия дала залп и кинулась в штыки, с криком ура, на невидимого противника. Французы встретили русских стойко, однако удар был так силен и стремителен, что отразить его не могли, и смятые, охваченные с флангов, дали тыл. Небольшое число беглецов направилось через Урнер-Лох к Чертову мосту, большая часть отступила к Госпиталю к Лекурбу. Кроме 220 человек убитыми и пленными, французы потеряли 3 орудия, до 370,000 патронов и провиант, которого хватило на сутки корпусу Розенберга.