Для уяснения этой двойственности в поступках Суворова, надо иметь в виду его правило: "не делать человека несчастным". Суворов отступал от этого принципа в редких случаях, когда правило оказывалось совсем неприложимым, напр. при захвате в Польше краковского замка неприятелем в 1772. Справедливо ли спасать от несчастья человека, который и впредь может стать причиной несчастия десятков, сотен, а иногда и тысяч других людей, - это другой вопрос, притом вопрос ума, тогда как желание не губить есть побуждение сердца.
В результате и Ребок, и Батурин были награждены орденом св. Георгия 4 класса. Батурин получил крест за первое туртукайское дело, а Ребок за второе. Получил и Суворов желанный 2 класс Георгия.
7 июля последовало новое расписание, Суворова назначили к Потемкину. Он принял перевод ка неудовольствие главнокомандующего: "Гром ударил, мне сего не воображалось. Прошу иного, ваше сиятельство, можете ли помочь? Лишь бы только с честью отсюда выйти. Всего основания не знаю; больно!... Будет ли по малой мере мне желаемое награждение? Не оставьте того, милостивый государь. Бегать за лаврами неровно, иногда и голову сломишь по Вейсманову, да еще хорошо, коли с честью и пользой. Наконец и то выдти может, что не так, то такой как я, а что хорошо, то не я".
Затем он получил от Румянцева назначение в главные силы. Собираясь 11 числа уезжать, он написал Салтыкову прощальное письмо, а Румянцеву донес, что будет немедленно.
Уезжая, Суворов оставлял свой пост в превосходном состоянии. Флотилия доведена была до 101 судна разной величины, способных поднять 5500 человек пехоты и 1500 конницы. Каменский отдал ему в этом отношении справедливость, и писал Салтыкову, что нашел флотилию и укрепления в таком состоянии, что и не воображал, и что Суворов очень много потрудился.
Главнокомандующий оценил службу Суворова и понял, что он один может заменить Вейсмана. Русские занимали по ту сторону Дуная единственный пост, Гирсово, который очень стеснял турок и потому уже дважды подвергался нападению. Здесь предполагалось вторично перенести решительные действия на тот берег; по близости, при устье Яломицы, расположились главные силы русских. На этот пост Румянцев и назначил Суворова. Он доносит 8 августа Императрице, что "важный гирсовский пост поручил Суворову, ко всякому делу свою готовность и способность подтверждающему".
Повидавшись с главнокомандующим и получив наставление, Суворов отправился в Гирсово. Он должен был высылать оттуда разъезды и при случае предпринять поиск внутрь неприятельского расположения, оттягивая на себя турецкие силы и ослабляя их на верхнем и нижнем Дунае. Гирсовский отряд обязан был сохранять тесные сношения с генералом Унгерном, который готовился к поиску, в случае надобности помочь ему или соединиться с ним для общих наступательных действий. В распоряжение Суворова была отдана бригада генерал-майора Милорадовича, стоявшая при устье Яломицы.
В Гирсово Суворов осмотрел пост и нашел, что он недостаточно укреплён. Первым делом он назначил места для дополнительных укреплений и приказал их насыпать, а также исправлять крепостные верки; затем составил план обороны, сводившийся к тому, чтобы обоим отрядам, Унгерна и Суворова, атаковать турок при Карасу. Румянцев, более опытный и менее решительный, не одобрил предположений Суворова, а между тем, если б они были приняты, турецкий корпус под Карасу был бы разбит, ибо в нём было не более 10,000 человек, как впоследствии оказалось.
Ожидая неприятельского наступления от Карасу, Суворов в конце августа притянул к Гирсову бригаду Милорадовича и не ошибся. Укрепления были еще не закончены, а в ночь на 3 сентября в 20 верстах от Гирсова показалась турецкая конница. Утром турки усилились и потеснили передовые посты; к полудню неприятель был на пушечный выстрел от Гирсова. Суворов не хотел атаковать, а думал подманить ближе, но в крепости не вытерпели и открыли огонь слишком рано. турки попятились. Суворов выслал казаков, приказав им завязать перестрелку. Более часа продолжалась перестрелка; турки понемногу подвигались вперед. Суворов приказал казакам отступать не торопясь, а потом, как бы в панике, удариться в бегство.