Между тем в турецком министерстве усилилась партия мира, и 10 марта 1779 Порта подписала конвенцию с утверждением Кучук-Кайнарджиского трактата и признала Шагин-гирея Крымским ханом. Военные приготовления в Крыму и на Кубани прекратились, Суворов получил приказание оставить в Крыму 6,000 человек под видом гарнизонов в Еникале и Керчи, а остальные войска с Крыма и Кубани выводить. Хан просил, ввиду возможности мятежа, оставить на первое время батальон, две роты и эскадрон. Последовал отказ. Хан просил не срывать укреплений, оставив их для его войск. Суворов согласился сохранить и передать немногие, так как остальные скорее будут хану опасны в его положении, среди вероломного народа. Хан надеялся, что ему будут переданы чугунные пушки, но и в этом разочаровался. Хан просил оставить в Крыму мастеровых, сведущих по различным частям людей и оркестр музыки; просьба эта была удовлетворена отчасти.
Войска двинулись и вышли из Крыма в отличном состоянии; они не оставили там ни одного больного и не взяли ни одной обывательской подводы. Сам Суворов остался в Крыму. Он принялся разбирать претензии ханских таможенных откупщиков на беспошлинный ввоз товаров для русского крымского корпуса, навел справки в таможнях за три года, на этих данных основал свой расчет и нашел, что претензии откупщиков в основании справедливы, но вдвое преувеличены. Окончить дела и выехать в Полтаву ему удалось лишь в конце июля. Перед выездом он просил Румянцева прекратить военный суд над двумя командирами по случаям на Кубани и представил отчет о маневрах во время двухнедельной лагерной стоянки войск.
Сношения с Потемкиным продолжались. Потемкин был нужен Суворову всегда, а тем более теперь, когда грозило прозябание в тени. В марте Суворов изысканно благодарит Потемкина за пожалованную Императрицей табакерку с портретом, осыпанным бриллиантами: "Милости ваши превосходят всячески мои силы, позвольте посвятить остатки моей жизни к прославлению столь беспредельных благодеяний". В мае посылает трех татарских девочек, одну с братом равного возраста, и изъявляет удовольствие, что мог выполнить желание. В мае же, по случаю мирного исхода дел, считая за лучший для себя жребий состоять под начальством Потемкина, просит его об этом, а в июле, из Полтавы, благодарит за исполнение просьбы.
8. В Астрахани, на Кубани и в Кременчуге. 1780-1787.
Получив в командование Малороссийскую дивизию, Суворов продолжал жить в Полтаве вместе с семейством. Будучи доволен своим положением, он, хотя и поддерживал с Потемкиным переписку, но в основном рекомендовал в ней разных лиц за службу в Крыму.
Зимой Суворова вызвали в Петербург. Государыня приняла его благосклонно и оказала особенный знак внимания, пожаловав 24 декабря бриллиантовую звезду ордена св. Александра Невского со своей собственной одежды. Ему объяснили, какое поручение на него возлагается, дан секретный собственноручный ордер Потемкина и инструкция. Суворов отправился через Москву и Полтаву в Астрахань, довольный приемом и поручением.
Тогдашняя ост-индская война между англичанами и французами мешала морской торговле с Индией. Многие торговцы стали искать пути через Персию и Каспийское море. Это обратило внимание Императрицы: знатная часть индийской торговли направилась бы к нашим границам. Но требовалось устранить препятствия. Лишь небольшая часть каспийского прибрежья принадлежала России; юг находился во владении Персии, терзаемой смутами и междоусобиями. Приходилось прибегнуть к мыслям Петра, распространить наши пределы за счет Персии, завладеть на юге надежным пунктом для склада товаров и проч. Исполнение этого плана расчищало путь к направлению ост-индской торговли по внутреннему водному пути к Петербургу.
"Усердная служба, искусство военное и успехи, всегда приобретаемые" побудили назначить Суворова для выяснения обстоятельств и исполнения вступительной части проекта. Целью была безопасность коммерции; поводом и средством - усмирение оружием прибрежных персидских ханов, вследствие часто повторяемых ими дерзостей. Приказано между прочим осмотреть флотилию и осведомиться о дорогах.
Суворов принялся за дело и в конце февраля просил Потемкина о переводе в военную службу одного из знатоков азиатских языков и местных обстоятельств. Однако проект отвлечения ост-индской торговли на новый путь не прививался, а потом и совсем был брошен, так как английские дела в Индии приняли лучший оборот. Суворову приходилось заниматься переливанием из пустого в порожнее, т.е. находиться в положении, тягостнее безделья.