Так, к прямой пользе русских, проходило время в робких и неудачных попытках со стороны турок. Открыв военные действия внезапно, они не смогли воспользоваться этим, потеряли 1 1/2 месяца без пользы и лишь после того решились на энергичные предприятия.
Крепость Кинбурн лежала на длинной песчаной косе, вдающейся против Очакова в море, верстах в восьми от её оконечности, занимая всю её ширину, так что высадка возможна была только с востока и запада. Крепость была небольшая, валы и рвы имели слабый профиль; перед рвом тянулся гласис, который с северной стороны почти доходил до Очаковского лимана, а с южной до Черного моря.
Положение Кинбурна было важно: он затруднял вход в Днепр и не допускал прямого сообщения Очакова с Крымом. Это не могло ускользнуть от внимания французских офицеров, руководивших турками, и надо было ожидать с их стороны серьезных действий против этого пункта. Понимал это и Суворов, сосредоточивший на косе довольно значительные силы, да и Государыня разумела важность удержания Кинбурна. Сентября 23 она пишет Потемкину: "Молю Бога, чтобы вам удалось спасти Кинбурн"; 24 сентября: "Хорошо бы для Крыма и Херсона, если бы можно было спасти Кинбурн"; 9 октября, до получения известия о кинбурнской победе: "Пиши, что с Кинбурном происходит; в двух письмах о нем ни слова; дай Боже, чтобы вы предуспели в защищении". Екатерина указывала Потемкину на необходимость наступательных операций для спасения Кинбурна и Крыма. Допуская возможность взятия Кинбурна турками, она в одном письме говорит: "Не знаю, почему мне кажется, что А. В. Суворов в обмен возьмет у них Очаков".
Потемкин в это время был болен и вообще часто хворал в конце 80-х, но упадок его духа происходил не от физической болезни. Он просто потерялся в виду новой задачи. Обширный государственный ум тут не имел приложения, требовались чисто военные качества: самообладание, решимость, энергичное исполнение. Избалованный почти неограниченной властью, привыкший к исполнению не только своих приказаний, но и малейших желаний, он сделался главным распорядителем на арене, где события складываются наперекор приказаниям. Он рассчитывал кончить дело легко и скоро, а военные действия затягивались, препятствия росли, и у баловня фортуны опускались руки. Угнетенное состояние у Потемкина началось в середине сентября.
На Черном море был перед тем сильный 5-дневный шторм; севастопольский флот, отплывший под началом Войновича к Варне, разметало бурей, все суда потерпели аварии, один корабль утонул со всем экипажем, другой был занесен в Константинопольский пролив и взят турками. Уцелевшие суда были атакованы турками, но выдержали натиск и добрались до Севастополя. Эта неудачная экспедиция подорвала нравственные силы Потемкина; он впал в совершенное уныние, клял свое положение, жаждал наступательных действий, но ничего не предпринимал.
Потемкин предлагал Екатерине оставить временно Крым для сосредоточения сил; просил дозволения сдать команду Румянцеву, сложить с себя все звания, приехать в Петербург. Екатерина уговаривала его с замечательным терпением. "Не унывай и береги свои силы, Бог тебе поможет, а Царь тебе друг и подкрепитель; и ведомо, как ты пишешь и по твоим словам проклятое оборонительное состояние; и я его не люблю; старайся его скорее оборотить в наступательное, тогда тебе, да и всем легче будет... Оставь унылую мысль, ободри свой дух, подкрепи ум и душу... это настоящая слабость, чтобы, как пишешь ко мне, снисложить свои достоинства и скрыться... Не запрещаю тебе приехать, если видишь, что приезд твой не расстроит тобою начатое... Приказание Румянцеву для принятия команды, когда ты ему сдашь, посылаю к тебе; вручишь ему оное как возможно позже... Ничто не пропало; сколько буря была вредна нам, авось либо столько же была вредна и неприятелю; неужели ветер дул лишь на нас?" Она не считает возможным вывод войск из Крыма: "что же будет и куда девать флот севастопольский?