Это же уныние и упадок духа в каждой строке переписки Потемкина с Румянцевым. Он беспрестанно жалуется, что болен и просит у Румянцева совета о Крыме: "Что бы ни говорил весь свет, в том мне мало нужды, но важно мне ваше мнение. Ведь моя карьера кончена... Я почти с ума сошел... наступать еще не с чем. Ей Богу я не знаю, что делать, болезнь угнетает, ума нет." Упоминая , что Государыня обещала прислать разрешение о сдаче Румянцеву начальства, Потемкин пишет ему официальное письмо: "Прошу, если примете от меня объявление высочайшей воли, дать ваше повеление, куда доставить нужные бумаги и суммы".
Возобновилось бомбардировка крепости Кинбурн. Суворов перебрался туда, поручив командование войсками в Херсоне генерал-поручику Бибикову. 30 сентября бомбардировка усилилась; объезжая косу, Суворов заметил движения турецкого флота и приказал артиллерии оставлять турецкий огонь без ответа. 1 октября, после усиленной бомбардировки накануне, с зарей снова начался обстрел крепости, еще сильнее прежнего. Русские не отвечали ни одним выстрелом. Около 9 часов неприятель подошел к косе с двух сторон: на запад от Кинбурна, на самой оконечности косы, стали высаживаться с кораблей турки; восточнее Кинбурна, верстах в 12, пытались высадиться Запорожцы, бежавшие в Турцию. Запорожская высадка была демонстрацией. Казаки было приняли Запорожцев за возвращающихся русских беженцев, но скоро разобрались, и запорожцы были прогнаны. Турки беспрепятственно высаживались на конец косы, под руководством французских офицеров. Для прикрытия судов они вбивали в морское дно, невдалеке от мыса, ряд толстых свай. Суворов был у обедни по случаю праздничного дня, вместе с многими офицерами. Он приказал не стрелять из пушек и из ружей и не препятствовать высадке турок. "Пусть все вылезут", пояснял Суворов и только распорядился приблизить резервы, стоявших к востоку от Кинбурна.
Турки высаживались с лопатами и мешками и рыли неглубокие ложементы, выкладывая мешки с песком в невысокие брустверы. Ложементы вели поперек косы, от Черного моря к лиману, до которого не доходили, оставляя проход для войск, загороженный рогатками. Ложементы вырывались параллельно, по мере движения турок вперед; всего 14 -15. При десанте турки имели всего одну пушку, взятую когда-то у русских.
Суворов распределил войска: в первую линию под командой генерал-майора Река 2 батальона и 5 рот; во вторую линию - 3 батальона, в том числе один находился еще в 14 верстах за Кинбурном. Кавалерии место влево от пехоты, по берегу Черного моря, во главе её казаки. Пехоте строиться развернутым фронтом, а не в каре, так как у турок кавалерии не было; строй в каждой линии глубокий, т.е. часть за частью, параллельно одна другой, с резервом позади. Первая линия располагается по полу-батальонно и поротно, вторая - по-батальонно. В крепости оставлено две роты, в вагенбурге за крепостью - тоже.
После полудня турки сделали омовение, совершили молитву и пошли к крепости. Им не мешали. Подошли на версту, а передовые под закрытым берегом шагов на 200 к гласису. Тогда, в 3 часу дня, Суворов дал сигнал к бою - залп из всех орудий, обращенных к западу. Первая линия быстро двинулась из крепости. Два полка казаков и два эскадрона регулярной кавалерии обогнули крепость со стороны Черного моря и атаковали турецкий авангард. Он был почти весь уничтожен вместе с начальником. Пехота взяла вправо, сильным ударом опрокинула турок и погнала их к ложементам, несмотря на огонь турецкого флота, имевшего больше 600 орудий. Рек в короткое время взял 10 ложементов, но дальше пройти не смог: коса сужалась, стало тесно, упорство турок возрастало. Орловский полк, бывший в первой линии, сильно поредел; Суворов двинул в бой вторую линию в помощь первой и приказал атаковать двум эскадронам. Турки однако не только выдержали, но опрокинули атакующих и выгнали их из всех ложементов.
Суворов находился в передних рядах, пеший, так как лошадь его была ранена. Увидев двух турок, державших в поводу по добычной лошади и приняв их за своих, так как турки кавалерии не имели, Суворов крикнул им, чтоб подали лошадь. Турки бросились на него вместе с несколькими другими; но к счастью мушкетер Новиков услышал своего начальника, бросился на турок. Одного заколол, другого застрелил и обратился было на третьего, но те убежали. Отступавшие гренадеры заметили Суворова и с криком: "Братцы, генерал остался впереди", - ринулись на турок. Бой возобновился, турки стали быстро терять один ложемент за другим.