Взятием Очакова кончились действия русской главной армии в 1788. Немного было сделано при средствах, которые имел Потемкин, но все же больше, чем австрийцами. Командующий их левым флангом принц Кобург боялся наступательных действий, приводя в резон, что после долгого мира в австрийской армии не осталось людей, которые умели бить турок. Как и Потемкин под Очаковым, он хотел принудить Хотин к добровольной сдаче и провозился с этою крепостью до средины сентября и удовольствовался капитуляцией, достойной смеха. Этим и ограничились его военные действия. В других местах дела шли еще хуже. Собрав без малого 300000 человек, из коих половина была в главной армию императора Иосифа, австрийцы довольствовались занятием ничтожной крепостцы Шабац, начали осаду Белграда, но потом сняли ее. Турки перешли в наступление на корпус Вартенслебена и разбили его на голову. Император Иосиф двинулся на выручку; на ночном переходе войска перепутались, бросились вразброд, открыли пальбу по несуществующему неприятелю; свита императора разбежалась, оставив его одного. Эта жалкая армия была тоже разбита.
Украинская армия выполнила свою задачу. Румянцев не допустил турецких подкреплений ни к Очакову, ни к Хотину и тем способствовал их покорению. Самый даровитый из военачальников тогдашней войны представлял собой мертвый капитал, который не умели или не хотели использовать.
Суворов жил и лечился в Кинбурне, потом переехал в Херсон и затем в Кременчуг. При этих переездах он не мог и не желал миновать Потемкина, озабочиваясь своим будущим, но это ни к чему не повело. В одном из писем своих Суворов говорит, что ему тогда готовилась "Уриева смерть". Хотя Потемкин не отличался злопамятностью, но на этот раз было слишком глубоко задето его властительное самолюбие.
11. Вторая Турецкая война. Фокшаны, Рымник. 1789.
Не много было сделано в кампанию 1788, но следующий год открывался при еще менее благоприятных политических усложнениях. Война со Швецией, навязанная сумасбродством шведского короля, задержала в Балтийском море флот, назначенный против турок и оттянула часть сухопутных сил. Англия и Пруссия пытались втянуть в войну еще и Польшу. Россия делала уступки Польскому правительству, чтобы отсрочить разрыв. "Пакости поляков вытерпеть должно до времени", писала Екатерина Потемкину в октябре 1789. Дипломатическая переписка Пруссии имела вызывающий характер. Несмотря на всё это, Императрица оставалась тверда, и, вопреки советам Потемкина, не поступалась ничем существенным, сохраняла самообладание и держалась прежней политики.
Окончив кампанию 1788, Потемкин поехал в Петербург и был принят с триумфом, в котором благосклонность Государыни играла гораздо большую роль, чем его заслуги. Действовало тут и соображение: всходила новая звезда, Платон Зубов, и следовало успокоить старого любимца. После непрерывной цепи празднеств, всеобщего славословия и поклонения, в начале мая 1789 Потемкин отправился к армии.
Екатеринославская армия была укомплектована до 80,000 человек, Украинская - до 35,000. Первая должна была занять линию по Днестру, вторая - прикрывать операции первой и держать связь с австрийцами, которые хотели переправиться через Дунай и занять Белград. Турки рассчитывали выставить против австрийцев сильный корпус, а с двумя армиями наступать на Бессарабию и Молдавию.
Украинская армия графа Румянцева начала военные действия, когда Потемкин еще был в Петербурге. Турки наступали на австрийцев со стороны Фокшан и на русских со стороны Пуцен. Австрийские передовые войска отступили. Русская дивизия генерала Дерфельдена получила приказ Румянцева идти к Бырладу и разбить неприятеля, несмотря на его превосходство в силах. Дерфельден дважды разбил турок на голову: в первом деле, при Максимене, они потеряли больше 500 человек; во втором, при Галаце, свыше 3000. В конце апреля Дерфельден отошел к Бырладу, чтобы помочь австрийцам или идти против турок.
При распределении генералитета Суворов не был внесен в списки; единственной тому причиной могло быть неудовольствие Потемкина. Суворов узнал про это вовремя, поскакал в Петербург и представился Государыне для принесения благодарности за прошлогодние награды. Поклонившись по обыкновению ей в землю, Суворов с жалобным видом сказал: "Матушка, я прописной". - Как это? - спросила Екатерина. "Меня нигде не поместили с прочими генералами и ни одного капральства не дали в команду". Государыня на этот раз не поддержала своего баловня, не захотела сделать несправедливость, как бы ни был в её глазах виноват Суворов за очаковскую попытку. Ей не было расчета лишиться на театре войны Суворова, но, не желая поступать прямо наперекор Потемкину, Государыня назначила Суворова в армию Румянцева. 25 апреля Суворов получил повеление ехать в Молдавию и в тот же день поскакал из Петербурга.