Легко быть может, что происходило что-нибудь подобное накануне сражения при Нови, но только военный совет вероятнее совещания с одним Меласом, которое не в духе Суворова и не имеет за собой ни повода, ни цели. И в прежние войны Суворов прибегал иногда к созыванию военного совета, не для того, чтобы искать в заявлениях других лиц решимость или силу, в себе самом не находимую, а наоборот, чтобы перелить в других свою уверенность, которой быть может многим из них не доставало. По-видимому он и достиг в настоящем случае своей цели; Край сам вызвался вести главную атаку. Решение Суворова - не откладывать атаку, поддерживалось еще тем обстоятельством, что он (и не он один) считал Французов далеко не в полных их силах, а именно в числе 20,000 человек, да и цель их действий сводил к попытке - освободить Тортону от осады.
Чтобы понять последующие распоряжения Суворова, необходимо бросить взгляд на позицию Французов. Она находилась на крутом гребне небольших высот, между реками Орбой и Скривией; у самой подошвы гор, на середине между двумя реками, лежал городок Нови, обнесенный высокою каменною стеной, окруженный предместиями и садами. Садами же, а также виноградниками, отдельными домиками и строениями были усеяны скаты гор, обращенные к равнине, перерезанные по всем направлениям заборами, изгородями, канавами. Позиция была вообще крепкая, почти неприступная с фронта, но за то правый её фланг уклонялся далеко назад по направлению к Серавалле, где находился австрийский гарнизон. Кроме того тыл позиции представлял большие затруднения для отступления; его прорезывали глубокие овраги с речками почти параллельно фронту, и для ретирады имелось только две дороги: за правым флангом и центром - на Гави и за левым на Пастурану. Суворов предположил атаковать неприятеля с левого его фланга и возложил это на Края, у которого было до 27,000 человек, т.е. больше всей французской армии по тогдашним предположениям, а в действительности до трех четвертей ее. Левее Края, против Нови, стоял Багратион, а позади его, за Поцоло-Формигаро, Милорадович; силы их обоих простирались в итоге до 10,000 и составляли левое крыло союзной армии. Правое крыло должно было стремительно атаковать Французов и гнать их чрез Нови к Серавалле, отрезывая от Гави остальные неприятельские войска; левое крыло, с самим Суворовым, предназначалось к движению за этою атакою, вдоль Скривии к Серавалле. Таким образом главные действующие силы союзников простирались до 36-37,000 человек, а резервом для них служили Мелас и Дерфельден с 15,000, в 6 - 7 верстах за Поцоло-Формигаро; из них первому приказано было, в случае успеха барона Края, забирать пленных из французской колонны, которая будет отрезана от прочих войск и отброшена по направлению к Тортоне. Наконец оставался в распоряжении Суворова еще 8,000-ный корпус Розенберга, стоявший у Вигицоло, для прикрытия Тортоны, а также на случай покушения неприятеля к той стороне. Если ко всему этому прибавить 5.000-ный осадный тортонский корпус Алкаини, то итог всех союзных сил получится в 65,000 человек.
У Жубера было 35,000, не больше. Выехав 3 августа на высоты у Нови, он увидел перед собою, как на ладони, всю союзную армию и мог в зрительную трубу сосчитать её силы. Никакому самообольщению уже не было места: слева тянулись длинные линии войск Отта, Бельгарда и Края, - стало быть Мантуя не только взята, но и союзные войска из под нее сюда пришли; правее группировались другие корпуса, так что свыше 50,000 неприятелей готовы были принять участие в бою, кроме удаленного резерва. Жубера одолело раздумье, беспокойство, даже уныние. Он созвал военный совет; большинство советовало отступить вследствие превосходства неприятельских сил и ожидать содействия альпийской армии. Жубер не решался, признавая отступление в виду многочисленного и отважного противника опасным; продержал генералов до вечера, не в силах будучи подавить своей тревоги и упадка духа, и наконец распустил ни с чем, сказав, что через два часа пришлет диспозицию к ретираде. Однако прошли многие часы, а он ни на что не мог решиться; тешил себя надеждой, что Суворов отступит в виду сильной неприятельской позиции и ждал рассвета с трепетным чувством страха, смешанного с надеждой. Можно понять, в каком напряженном состоянии была к утру его нервная система, особенно если взять в расчет, что он поехал в армию прямо из под венца и, прощаясь с женой, сказал ей, что вернется или победителем, или мертвым. Французские войска ночевали, не заняв даже боевой позиции, но так как один из дивизионных начальников, генерал Ватрен, зарвался слишком вправо от Нови, по равнине, то послано ему приказание - вернуться как можно скрытнее до утра. Не занималась еще заря, как Край тронулся с места и повел войска в атаку, послав небольшой отряд обходом в тыл неприятеля, к Пастуране. Только одна французская дивизия занимала на левом фланге позицию; резерв находился позади Пастураны в походных колоннах. Передовые части французской кавалерии были сбиты, затрещала ружейная перестрелка. Надежды Жубера на отступление союзников разлетелись прахом, он поскакал по направлению выстрелов, бросился в застрельщичью цепь и тут же был убит пулей наповал. Смерть его была скрыта от войск до самого конца дела; главное начальство принял Моро.
Первая линия Края приблизилась к подошвам высот, свернулась в походные колонны и стала подыматься. Моро послал на правый фланг за подкреплением; вытянулись и резервы из Пастураны навстречу Австрийцам. Завязалась упорная борьба, кончившаяся тем, что Австрийцы были оттеснены и сбиты с высот на всем протяжении своей боевой линии, но отступили в порядке, под защитою огня своей артиллерии. Французы удержались от преследования.
Во время боя, Край не раз посылал к Багратиону с просьбой - атаковать неприятеля со своей стороны, дабы развлечь его внимание и силы, но Багратион не решился действовать вопреки диспозиции. Однако он послал нескольких ординарцев к Суворову, одного после другого; по они не возвращались. Багратион поехал сам, наехал у Поцоло-Формигаро на кучку генералов и адъютантов и увидел тут Суворова: он лежал на земле, завернувшись в плащ и спал, или делал вид, будто спит 14. Дерфельден обратился к приехавшему с каким-то вопросом; как только Багратион стал говорить, Суворов вскочил, сказав, что крепко заснул, и принялся задавать своему любимцу вопросы о ходе дела. Узнав про неудачу Края, он послал ему приказание - возобновить атаку, велел одновременно с ним атаковать Багратиону, а Милорадовичу продвинуться вперед для поддержания Багратиона.
Багратион повел атаку прямо на Нови, Край - по-прежнему. Неприятель, пользуясь пересеченною местностью, засел в канавах, садах, в строениях предместия и встретил Русских сильным огнем, но не остановил их и, после жаркой схватки, ретировался в самый город. Русские повели атаку на город, но встретили высокую и прочную стену, не поддававшуюся выстрелам полевых орудий; Русские повернули правее, по направлению к высотам, и под ядрами и картечью продолжали атаку в замечательном порядке и с еще более замечательным бесстрашием. Французы, отлично укрытые местными предметами, были почти невидимы, тогда как их противники, подвигаясь вперед колоннами и останавливаемые на каждом шагу канавами, изгородью и проч., были совершенно открыты выстрелам, да и артиллерия их не могла противодействовать неприятельской, находившейся на верху и занявшей позицию за гребнем высот. Вдобавок ко всему, Французы вышли из Нови и ударили в левый фланг атакующих. Хотя нападение это было отражено, однако настаивать далее на продолжении атаки представлялось для малочисленного отряда Багратиона совсем непосильным, и войска его стали отходить назад под прикрытием казаков и австрийских драгун.