Придя на свои непременные квартиры, Суздальский полк оставался на них слишком три года подряд. Этот длинный промежуток времени и следует признать периодом главной деятельности Суворова — полкового командира. Тут уже ему не мешало никто и ничто. Все, что было раньше начато; получило теперь полное развитие и законченность. Материальная обстановка полка, строевое его обучение, нравственное воспитание солдата — одновременно обращали на себя его заботы и одновременно подвигались вперед.
Он выстроил, во-первых, полковую церковь, затем здание для школы. Закон требовал учреждения для солдатских сирот, начиная с 7-летнего возраста, школы, «обучая грамоте — читать и писать и часть арифметики; определяя к обучению надежных унтер-офицеров под смотрением одного офицера». Суворов открыл две школы, для дворянских и для солдатских детей, разделил на классы и сам сделался в них преподавателем. Он учил начальным правилам арифметики и написал учебник; быть может он же учил и закону Божию, ибо составил молитвенники и коротенький катехизис. Автор, сообщающий это известие, сам видел экземпляр Суворовского рукописного молитвенника. Курсы в обеих школах были разные; в чем именно заключалось это различие, неизвестно; знаем однако, что школьники дворяне, в интересах общего развития и внешней полировки, знакомились с началами драматического искусства и однажды, при посещении Новой Ладоги губернатором, разыграли в его присутствии какую-то пьесу. Следовательно при школе было устроено некоторое подобие сцены, конечно очень примитивное. Кроме церкви и школьного дома, Суворов выстроил конюшни для полковых лошадей и развел сад на бесплодной песчаной почве. Все эти постройки существовали и школы были в полном ходу в 1766 году, что и засвидетельствовал губернатор Сиверс; значит, первые заботы о благоустройстве полка начались у Суворова раньше прибытия из Красного Села в Ладогу, ибо в один год всего этого сделать было невозможно, особенно при главном занятии Суворова, — строевом обучении полка. Затем, что сделано Суворовым для полка в последующие два года квартирования его в Ладоге — нет никаких сведений; сам он в своей автобиографии вообще не говорит про период командования полком ни слова 6.
Расходы, как видно, производились немалые; какими же средствами они покрывались? Прямого ответа нет. Некоторые издержки Суворов, вероятно, относил на свой собственный счет, как иные это и утверждают, но такой ресурс конечно был не первым, а последним 7. Отец Суворова занимался по-прежнему увеличением своего состояния, покупал новые имения, устраивал их, занимал и давал взаймы деньги и т. п. Если он и давал сыну какое-нибудь денежное пособие, то конечно весьма небольшое; со своей стороны сын тоже не был расположен ни просить у отца, ни затрачивать своих средств на такого рода расходы без особенных побудительных причин. Если обстановка Суздальского полка отличалась благоустройством, то прежде всего причиною тому были личные качества командира и его серьезный взгляд на службу и на свои обязанности. При этом взгляде не могло образоваться в хозяйстве полка никаких сбережений, которые принадлежали бы не полку, а командиру. А в полках сбережения не только бывали, но и не могли не быть при мало-мальски порядочном хозяйстве; были они и в Суздальском полку, так как Суворов отличался бережливостью, и нужное у него отделялось от прихоти весьма резкою чертой. Другие или удерживали полковую экономию в свою пользу, или употребляли ее на удовлетворение существовавшей в то время, особенно в кавалерии, страсти к щегольству. У Суворова ничего подобного, по складу его понятий, не могло быть, а потому полковая экономия шла на издержки производительные.
Ресурсы его на благо полка увеличивались еще тем, что он ненавидел праздность, и постоянный труд солдата считал непременным условием для достижения высших интересов службы. В начале 70-х годов эта тема занимает в, его приказаниях и распоряжениях по подведомственным войскам некоторое подобие сaeterum censeo; он старается даже, чтобы караульные солдаты, сидя в караульном доме, употребляли время не на игру в шашки, а более производительно.