Часами становилось полегче: переставал дождь, стихал ветер, отыскивался материал для бивачных костров, и люди приободрялись, словно оживали, даже заливалась "русская песня с рожками и самодельными кларнетами", как свидетельствует участник 2. Подкрепляли и поддерживали солдат также бравые начальники своим примером. Великий князь сделал целый переход пешком при авангарде князя Багратиона; Суворов то ехал верхом, то шел пешком при передних частях и беспрестанно был на виду у солдат. Проезжая мимо людей, остановившихся в широком месте перевести дух, продрогших, голодных, сумрачных, - он затянул песню: "что с девушкой сделаюсь, что с красной случилось". Раздался дружный хохот, и солдаты повеселели. Им было конечно не до величественных видов, открывавшихся с верхних частей Кинциг-Кульма; но в минуты облегчения не оставались незамеченными и длинная полоса Люцернского озера, тянувшегося внизу налево, и тучи, ходившие под ногами, и глухое рокотание грома, раздававшееся эхом по ущельям, и голубоватые вспышки молнии. Эти редкие минуты развлечения сменялись однако многими, бесконечно-долгими часами трудов, муки и опасностей, особенно когда кончился подъем и начался спуск в долину Муттен. Люди, выбившись из сил, в скользких местах сползали вниз сидя; особенно трудно было конным, а тем паче лошадям и мулам, навьюченным артиллерией, зарядами и патронами. Они едва передвигали ноги, несмотря на понуждения погонщиков; обивали копыта до совершенной невозможности продолжать путь; истомленные бескормицей и усталостью, падали или срывались с узкой тропы, летели стремглав с кручи и разбивались о камни, увлекая за собою нередко и погонщиков. Малейшая неосторожность и невнимание, каждый неверный шаг грозили смертью. Совсем истомились люди от этого напряженного состояния и, как блага, жаждали встречи с неприятелем "на чистом месте" 2.
Как тяжел был переход, видно по времени, которое на него потребовалось. Голова авангарда спустилась к деревне Муттен чрез 12 часов по выступлении из Альторфа, хотя расстояние между этими двумя пунктами не превышало 15-16 верст; хвост колонны прибыл в Муттен на другой день к ночи, а вьюки тянулись еще двое суток. Расчет Суворова не оправдался: прямой путь оказался сравнительно длинным и обозначался страшным следом людей, лошадей и мулов, искалеченных, умиравших и мертвых. Впрочем нет категорических данных для утверждения, что потеря людей на этом переходе доходила до цифры значительной; по крайней мере были и полки, которые почти не имели убившихся 2. Самая большая потеря должна была оказаться между казачьими лошадьми, употребленными под вьюки. За то переход этот изумил всех, и тропинка, перейденная русскими войсками, изображается на многих картах Швейцарии надписью: "путь Суворова в 1799 году". Сам смелый до дерзости Лекурб, по словам одного авторитетного писателя, не решился бы на такой подвиг и не считал эту тропинку в числе военных путей сообщения 3.
Крайняя мера, принятая Суворовым, подействовала на неприятеля внушительно: ариергард Розенберга, два раза атакованный Французами и оба раза отбивший нападение превосходных сил, был затем оставлен в покое, и весь вьючный обоз, под прикрытием спешенных казаков, успел втянуться на горную тропинку. По выражению того же иностранного писателя, "требовалось все холодное мужество Русских" ариергарда, чтобы армия Суворова могла спокойно совершить свой беспримерный переход. Но дело тут не в одном ариергарде, а в отважности всего предприятия, которая подавляла мысль противника и парализовала его волю; ариергард был только видимым представителем этого "холодного мужества", остановившего Французов.
Как успешно удалось ариергарду исполнить возложенную на него задачу, так удачны были и первые шаги авангарда в Муттентале. Приближаясь к Муттену, Багратион узнал, что там находится передовой пост Французов, выдвинутый от Швица. Захватив с собою небольшую часть егерей и казаков из головы колонны, Багратион, пользуясь пригорками и перелесками, незаметно окружил Французов, считавших себя в полной безопасности, и произвел внезапное нападение. Весь пост, в числе до 150 человек, был или переколот, или взят в плен, после чего войска русского авангарда, несмотря на свое крайнее утомление, провели ночь в полной готовности к бою, в ожидании нападения со стороны Швица, которого однако же не было.