В 20 числах октября в Петербурге были наконец получены верные известия о Швейцарской кампании и её исходе. "Да спасет вас Господь Бог за спасение славы Государя и русского войска", писал Ростопчин Суворову: "что скажут злодеи ваши и злодеи геройства? Казнен язык их молчанием... До единого все ваши награждены, унтер-офицеры все произведены в офицеры... Дидрихштейн не видал Государя и так уехал... Принц Фердинанд Виртембергский вздумал было худо о вас говорить, оправдывая Венский двор, но с ним с тех пор с самим ничего не говорят... В Вене ваше последнее чудесное дело удостоивают названием une belle retraite; если бы они умели так ретироваться, то бы давно завоевали всю вселенную". Государь писал: "побеждая всюду и во всю жизнь вашу врагов отечества, не доставало вам одного рода славы - преодолеть и самую природу; но вы и над нею одержали ныне верх". Тогда же Государь вызывал в Петербург своего сына Константина Павловича с тем, чтобы он ехал не чрез Вену, а Ростопчину повелено: "если дойдет до объяснения с Венским кабинетом, то объявить, что доколе барон Тугут будет в делах, то связи никакой с ним быть не может 18.
После тревожных опасений, волновавших Императора Павла многие дни и не дававших ему покоя, полученная от Суворова реляция являлась делительным бальзамом. В основе характера Павла I лежал истинно-рыцарский дух, и спасение чести русского оружия в обстоятельствах безнадежных было в его глазах величайшею национальною заслугой. Поэтому он пожаловал 29 октября Суворову звание генералиссимуса, сказав при этом Ростопчину, что другому этой награды было бы много, а Суворову мало; почтил нового генералиссимуса самым благосклонным рескриптом и кроме того повелел военной коллегии вести с ним переписку не указами, а сообщениями. Спустя несколько дней приказано проектировать статую генералиссимуса; когда проект был представлен, то Государь утвердил его и повелел приступить к работе 19. Великому князю был пожалован титул Цесаревича; все представленные Суворовым получили щедрые награды; одних знаков св. Анны 2 и 3 степей роздано до 200; нижним чинам выдано по 2 рубля на человека.
Безусловные порицатели Суворова повествуют, что этот "якобы непобедимый варвар погубил половину своей армии и ретировался со стыдом и яростью в сердце". Читатель, ознакомившийся теперь со всею жизнью Суворова и с ходом последней его кампании, может сам оценить и "варварство" Суворова, и "стыд", которому подвергается генерал за такие военные действия, как швейцарский поход. Очевидно, в подобных отзывах говорит не критика, а национальное фанфаронство и жгучее чувство глубоко уязвленного самолюбия, которому было нанесено Суворовым в 1799 году столько тяжелых ран. Предприятие Суворова в Швейцарии было бедственно, и план его совершенно не удался, но самый размер бедствия и полнота неудачи способны возбудить только гордость, утвердить сознание совершенного подвига и вполне удовлетворить чувству военной чести, самому требовательному и щекотливому. Неудачная Швейцарская кампания до того внушительна и грандиозна, что поражает воображение. В Швейцарии до последнего времени не совсем еще вымерли предания о Суворове, и многие суеверные Граубинденцы смешивали горного духа Рюцебаля с Суворовым. Еще недавно жила там легенда, а может быть и теперь живет между склонными ко всему чудесному горцами, будто много лет после смерти Суворова, не раз видели его на высях Сен-Готара, верхом на серой лошади; что в горных теснинах и ущельях верхней Рейсы неоднократно появлялась тень седого старика и огневыми глазами осматривала места, обагренные русскою кровью 20. Но мало того, что Швейцарская кампания Суворова есть богатый материал для легенды, она и по военно-историческому смыслу своему выходит из ряда смелых военных предприятий. Эта 17-дневная эпопея не могла быть задумана или предначертана заранее; она сложилась в силу обстоятельств, под направлением Суворовского дарования. Она есть венец военного поприща Суворова, крайнее выражение его военной теории; он тут сделал все, на что только способна человеческая воля. Если весь ход и особенно результат этого феноменального предприятия может привести к вопросу или замечанию критики, то никак не в том смысле, что Суворову не удалось одолеть Массену и выгнать Французов из Швейцарии. Вопрос складывается совсем иначе, именно - каким образом сам Суворов выбрался с театра войны, пожертвовав меньше, чем третьею долей своей армии, тогда как вся она, вместе со своим предводителем, должна была остаться в руках Французов, на что твердо надеялся и Массена.