Суворов в настоящем случае нарушил основные военные приличия и даже простую европейскую вежливость, обязательную во взаимных отношениях образованных людей. Причины тому те же, с которыми мы познакомились раньше, только с новыми оттенками. Прозоровский, хотя не лишенный некоторого военного дарования, мог быть однако соперником Суворову только «по отвесу списочного старшинства», но в глазах Суворова этот «отвес» имел значение важного греха. Прозоровский был строгий блюститель всякого воинского порядка, даже наружного, благоговел пред Фридрихом Великим и любил кстати и не кстати толковать о тактике. В этих его качествах было уже немало такого, что так сказать претило Суворову. Кроме того при своей мелочности и придирчивости, Прозоровский не отличался личною самостоятельностью. Когда 12 лет спустя его назначили главнокомандующим в Москву, то Потемкин написал Екатерине, что она выдвинула из арсенала старую пушку, которая несомненно будет стрелять в назначенную ей цель, ибо своей не имеет, но зато может запятнать Государыню кровью в потомстве 10. Следовательно, по свойствам своим Прозоровский был антиподом Суворова. В добавок ко всему, он производил следствие по происшествию, в котором Суворов играл видную роль (о чем только что было сказано), и хотя результат неизвестен, но уже этого факта достаточно для натянутых отношений между людьми самолюбивыми. А так как ладить с Суворовым было делом для всякого трудным, то в общем итоге и получился известный результат.
Вступив в командование, Суворов прежде всего взялся за больных и за госпитали. Больных в госпиталях оказалось около 1200 человек. Он приказал эвакуировать таврические госпитали, а от находившихся вне полуострова отказался вовсе, представя об этом Румянцеву. Возложив попечение о больных на полковых командиров, как на прямых ответчиков, Суворов принялся собственно за военную часть. он разделил полуостров на округа, для удобнейшего наблюдения за Турками; указал, какие укрепления усилить и какие вновь возвести; протянул по морскому берегу линию постов; завел сигналы между сухопутными войсками и флотилией; приказал обучить людей распознаванию своих судов и турецких. Чтобы устранить всякую возможность недоумений и недоразумений, он издал 16 мая подробную инструкцию, которая вменяла в обязанность войскам соблюдать согласие с обывателями; последним указан порядок принесения жалоб; начальникам рекомендована неусыпная бдительность, взаимная связь и подкрепление, употребление оружия лишь в крайности, а с покоряющимися полное человеколюбие. В тот же день, 16 мая, Суворов отдал приказ по войскам крымского и кубанского корпусов о порядке службы вообще. Этот достойный внимания документ заключает в себе обстоятельные и подробные наставления почти по всем отделам службы. Быт войск, их хозяйство, сбережение здоровья, обучение, движения, действия — ничто не упущено. Ввиду важного исторического значения этого документа, он помещается здесь целиком (см. Приложение I) [3].
Порта решила тем временем послать в Черное море три эскадры, двинула к границе сухопутные войска и стала строить через Дунай мост у Исакчи. Румянцев усилил энергию переговоров и уполномочил нашего посланника в Константинополе подать ультиматум. Он мог поступить таким образом потому, что все путанное дело охраны Татарской независимости велось с нашей стороны гладко, с устранением предлогов к протестам, а со стороны Турции было много неловкостей и промахов. В то же время Румянцев предписал Суворову — не допускать Турок высадиться в Крыму.
Задача была довольно трудная, потому что мы находились с Турцией в мире и действовать следовало мирными же средствами, а к оружию прибегнуть лишь в последней крайности. Румянцев немного сомневался в способности Суворова к такому способу действий, ибо писал к Потемкину: «как господин Суворов не говорлив и не податлив, то не поссорились бы они, а после бы и не подрались» 5. Однако предположения его не оправдались. Суворов вступил в переговоры. Турки говорили, что Русские не имеют права занимать Крым, независимость которого признана недавним миром, и флот их не должен плавать по Черному морю, принадлежащему Турции. Суворов объяснял, что русские войска находятся в Крыму по приглашению Татарского правительства, а флотилия плавает для охранения Крыма. Вместе с тем он выражал свое удивление на счет нахождения турецкого флота у берегов независимого полуострова, которому никто другой не угрожает и правительство которого к турецкой помощи вовсе не прибегает. В заключение Суворов объявил, что насильственное вступление Турок на берег будет принято за разрыв, и Русские прибегут тогда к оружию для защиты вольности и независимости Крымского ханства.