Вышинский: - Вы - нет, а у меня есть основания. Я вас спрашиваю как человека, который вместе с Крестинским организовывал этот черный заговор... Подсудимый Розенгольц, продолжайте.
Розенгольц: - Момент, на котором я остановился, это совещание, которое было с Тухачевским. Оно было в конце марта. Крестинский на очной ставке внес поправку, что оно было в начале апреля, но это разногласие несущественное. Было совещание с Тухачевским.
Вышинский: - Где было это совещание?
Розенгольц: - У меня на квартире.
Вышинский: - У вас на квартире совещание с кем?
Розенгольц: - С Тухачевским и Крестинским.
Вышинский: - Когда было совещание, дайте точную дату.
Розенгольц:Это было в конце марта 1937 года.
Вышинский:Дальше.
Розенгольц:На этом совещании Тухачевский сообщил, что он твердо рассчитывает на возможность переворота, и указывал срок, полагая, что до 15 мая, в первой половине мая, ему удастся этот военный переворот осуществить.
Вышинский: - В чем заключался план этого контрреволюционного выступления?
Розенгольц: - Тут у Тухачевского был ряд вариантов. Один из вариантов, на который он наиболее сильно рассчитывал, - это возможность для группы военных, его сторонников, собраться у него на квартире под каким-нибудь предлогом, проникнуть в Кремль, захватить кремлевскую телефонную станцию и убить руководителей партии и правительства.
Вышинский: - Это был его план или был ваш общий план?
Розенгольц: - Мы этот план его не обсуждали. Он просто сообщил нам его как один из вариантов, на который он возлагает большие надежды... Тут же встал вопрос о террористическом акте в отношении Председателя Совнаркома Молотова.
Вышинский: - Обвиняемый Крестинский, обсуждали вы вопрос о террористическом акте против Вячеслава Михайловича Молотова?
Крестинский: - Мы обсуждали с ним вопрос иначе - в более широком разрезе...
Вышинский: - Против кого именно?
Крестинский: - Имелись в виду Сталин, Молотов и Каганович, но специально террористического акта в отношении Молотова в деталях мы не обсуждали...
Вышинский: - Значит, Тухачевский заявил, что в первой половине мая он поднимет восстание?
Крестииский: - Да, он это заявил.
Вышинский: - Что вы скажете о ваших встречах с Гамарником?
Розенгольц: - Я подтверждаю те показания, которые я давал на предварительном следствии.
Вышинский: - Какие именно?
Розенгольц: - Относительно Гамарника основным моментом является то, что Гамарник сообщил о своем предположении, по-видимому, согласованном с Тухачевским, о возможности захвата здания Наркомвнудела во время военного переворота. Причем Гамарник предполагал, что это нападение осуществится какой-нибудь войсковой частью непосредственно под его руководством, полагая, что он в достаточной мере пользуется партийным, политическим авторитетом в войсковых частях. Он рассчитывал, что в этом деле ему должны помочь некоторые из командиров, особенно лихих.
Вышинский: - Значит, кроме того, что Тухачевский вас посвящал в план своего преступного заговора, вас также посвящал в этот план и Гамарник?
Розенгольц: - Да.
Приведу еще один любопытный "бытовой пассаж", который наглядно и ярко свидетельствует о виновности заговорщиков и об их откровенности, когда они собирались в своем кругу.
Родственница Тухачевского, Лидия Норд, издала в Париже книгу "Маршал М. Н. Тухачевский". Она бывала в семье Михаила Николаевича, слышала его беседы с единомышленниками - Уборевичем, Якиром, Фельдманом и другими. Она восхищается остроумием и иронией, искрящимися в их словах в адрес Сталина, Ворошилова. Она открыто пишет о том, что этих "ортодоксов" собирались "убирать". О тональности и направленности, в которых велись беседы, читатели могут судить по одной цитате из книги Лидии Норд:
"Мне совершенно непонятно германофильство Сталина, - говорил Михаил Николаевич. - Сначала я думал, что у него только показной интерес к Германии, с целью показать "свою образованность"... Но теперь я вижу, что он скрытный, но фанатичный поклонник Гитлера. Я не шучу. Это такая ненависть, от которой только один шаг до любви... Стоит только Гитлеру сделать шаг к Сталину, и наш вождь бросится с раскрытыми объятиями к фашистскому вождю. Вчера, когда мы говорили частным порядком, то Сталин оправдал репрессии Гитлера против евреев, сказав, что Гитлер убирает со своего пути то, что мешает ему идти к своей цели, и с точки зрения своей идеи Гитлер прав. Успехи Гитлера слишком импонируют Иосифу Виссарионовичу, и если внимательно приглядеться, то он многое копирует у фюрера. Немалую роль, по-моему, играет и зависть к ореолу немецкого вождя... Как ни говорите, и "чином" Гитлер выше - все-таки был ефрейтором, а наш даже солдатом не был. Стремление первого лезть в полководцы оправданно - "плох тот капрал, который не мечтает стать генералом", а вот когда бывший семинарист хочет показать, что он по меньшей мере Мольтке, - это смешно, а при нынешнем положении вещей и очень грустно. И еще печальнее то, что находятся люди, которые вместо того, чтобы осадить его, делают в это время восторженные физиономии, смотрят ему в рот, как будто ожидают гениальных мыслей..."
Но несмотря ни на что, наши доморощенные "демократы" как глухие и слепые пишут и пишут в газетах, журналах, сочиняют целые книги, вещают с экранов телевизора о насилии над заговорщиками, их невиновности.
Реальные события и факты не подтверждают этих измышлений. Вот подлинный документ, собственноручно написанный Тухачевским на первом же допросе!
Народному комиссару внутренних дел Н. И. Ежову
Будучи арестован 22-го мая, прибыв в Москву 24-го, впервые был допрошен 25-го и сегодня 25-го мая заявляю, что признаю наличие антисоветского военно-троцкистского заговора и то, что я был во главе его. Обязуюсь самостоятельно изложить следствию все касающееся заговора, не утаивая никого из его участников, ни одного факта и документа.
Основание заговора относится к 1932-му году. Участие в нем принимали: Фельдман, Алафузо, Примаков, Путна и др., о чем подробно покажу дополнительно.
Тухачевский
26.5.37.
Какие тут пытки? Какие истязания? Тухачевский пишет:
"...впервые был допрошен 25-го и сегодня 25-го мая заявляю, что признаю наличие антисоветского военно-троцкистского заговора и что я был во главе его".
Следователь Ушаков (Ушамирский Зиновий Маркович), который вел дело Тухачевского, а позднее сам был арестован, рассказал: "Я его пальцем не тронул и был поражен, что такой сильный физически и духовно (маршал, герой войны) так сразу во всем признался". Ушамирский объясняет это тем, что он выложил Тухачевскому все материалы, которыми располагал, включая и показания сообщников, и Тухачевский, внимательно прочитав их, понял, что ему не вывернуться.
На первом же допросе Тухачевского 25 мая (маршала привезли из Куйбышева на Лубянку 25 мая) была проведена очная ставка с однодельцами. На этой очной ставке, вполне естественно, сначала Тухачевский отрицал свое участие в заговоре.
А уличавший его Фельдман позже писал: "Я догадывался наверняка, что Тухачевский арестован, но я думал, что он, попав в руки следствия, все сам расскажет - этим хоть немного искупит свою тяжелую вину перед государством, но, увидев его на очной ставке, услышал от него, что он все отрицает и что я все выдумал..."
Имеется также заявление Тухачевского. От того же 25 мая 1937 г. - об очных ставках с Примаковым, Путной и Фельдманом: "Мне были даны очные ставки с Примаковым, Путной и Фельдманом, которые обвиняют меня как руководителя антисоветского военно-троцкистского заговора. Прошу представить мне еще пару показаний других участников этого заговора, которые также обвиняют меня. Обязуюсь дать чистосердечные показания".
Просьбу Тухачевского удовлетворили, очные ставки состоялись. Однодельцы показали правду. И тогда Тухачевский в тот же день написал приведенное выше короткое признание. Но поскольку этот день был для него нелегким, он, видимо, устав, дает обещание: "Обязуюсь самостоятельно изложить следствию все, касающееся заговора..." Обещание маршал выполнил. На дальнейших допросах назвал несколько десятков заговорщиков. Все были арестованы и расстреляны.