— Пожалуйста, товарищ Дамянов! — вытянулся парень.
— Не говори никому, что Фердинанд оставлен! Не омрачай радости людям. Пусть узнают об этом, когда приблизимся к городу… Ты согласен?
— Согласен, товарищ командир, но нужно спешить.
— Да, Митрушка, выступаем сейчас же!
Он осмотрелся, убедился, что, кроме них, никого нет, и направился к выходу, пропустив впереди себя курьера. На улице шумел народ. Гремела музыка. Развевались знамена. Увидев командира, музыканты еще сильнее начали дуть в кларнеты и зурны, бить в барабаны. В оркестре пиликала неизвестно откуда появившаяся скрипка.
Дамянов отдал честь музыкантам. Потом объявил приказ командирам рот. Зазвучали команды, забряцали винтовки, блеснули на солнце оголенные сабли. Четко обозначились ряды.
Родные и близкие смешались с повстанцами, что-то говоря им на прощание. Георгий Дамянов приказал, чтобы «посторонние лица» отошли в сторону, а музыканты стали в голове колонны. После этого он вскочил на красивого черного коня и обратился к построенному отряду:
— Товарищи! Решительный час настал! Враг поймет сейчас, на что способен трудовой народ. Верно, что оружия у нас все еще мало. Но в груди у нас горячие сердца, товарищи, а это самое важное! Потому что, когда наши сердца переполнены стремлением к победе, мы найдем и оружие. Мы вырвем его из рук врага! Поздравляю вас с первым днем нашей революции, товарищи! Пусть красные знамена реют над нашей измученной Болгарией! Вперед, товарищи, боевой колонной! За мной!
Он стиснул пятками бока коня и тронулся впереди отряда. Конь шел медленным, торжественным шагом, будто привык участвовать в военных парадах.
«…Колонна с музыкантами во главе, сопровождаемая массой народа, двигалась по дороге на Фердинанд, — вспоминает Дамянов. — На шоссе Белоградчик — Фердинанд, посреди поляны под столетним дубом, строй окончательно оформился. Отряд уже имел в своем составе три боевые роты, по 200—250 бойцов каждая, с нестроевой командой и санитарной частью. Здесь, на этой поляне, попрощались с близкими, и отряд тронулся в путь. Когда подошли к селу Живовцы, находящемуся в шести километрах юго-западнее Фердинанда, стали слышны артиллерийские выстрелы, и это внесло известную тревогу в ряды повстанцев…»
В Живовцах повстанцев встретил новый курьер на белом коне. С губ коня слетала пена. От спины поднимался пар.
— Товарищ командир, направьте отряд в местечко Жеравица, — выпалил одним духом курьер. — Повстанцы из Фердинанда ждут вас на Веренишской высоте. Капитан Попов с отрядом из Врачанского гарнизона наступает со стороны вокзала.
Георгий Дамянов, уже знавший о создавшемся положении, спокойно выслушал курьера, повернул своего коня к растянувшемуся по шоссе отряду и вызвал к себе командиров рот.
— Товарищи, — сказал он им, — направление движения меняется. Войска пытаются овладеть Фердинандом. Наши ждут нас на Веренишской высоте. Нужно как можно скорее идти им на помощь. После разгрома отряда капитана Попова мы вместе с Фердинандским и другими отрядами продолжим наступление на Врацу! Времени терять нельзя! Ведите свои роты! Вперед, на Жеравицу!
«…В этот тяжелый для нас момент, — будет вспоминать позднее Иван Михайлов, — со стороны села Живовцы показался Лопушанский отряд под командованием Георгия Дамянова. Этот отряд появился точно так же, как когда-то в решающий момент боев на Шипке пришел на помощь болгарам генерал Радецкий… У лопушанцев был один легкий пулемет, но во время боя он оказался неисправным…
В строю шли и члены Лопушанского революционного комитета, во главе с Гаврилом Геновым. С прибытием такого подкрепления настроение у повстанцев поднялось, и было решено без всякого промедления атаковать врага. Развернувшись в цепь, свыше тысячи повстанцев с криками «ура» неудержимым вихрем понеслись к городу.
Мужественный натиск повстанцев не мог не оказать сильного психологического воздействия на солдат противника. Они дрогнули и начали отступать. На улицах города завязались ожесточенные рукопашные схватки. Особенно упорным был бой за церковь, у каменной ограды которой героически погибли несколько наших товарищей. К семи часам вечера город и вокзал вновь оказались в наших руках. Большинство солдат, в том числе и раненный в голову командир отряда капитан Попов, попали в плен. Мы захватили орудие, которое сейчас находится в Музее революции, четыре тяжелых пулемета, свыше трехсот винтовок, много патронов и снарядов. Солдатам было предложено перейти на сторону восставших, а тем, кто не пожелает, разойтись по домам. Часть их присоединилась к повстанцам…»