20
«…К середине дня 24 сентября, — пишет в своих воспоминаниях генерал Иван Михайлов, — в нашем крае действовали Лопушанский, Фердинандский, Крапчанско-Стубленский и Лютенский повстанческие отряды, насчитывавшие свыше трех тысяч человек и имевшие на вооружении винтовки, пистолеты, пулеметы, горное орудие…
Лютенскому отряду под командованием Владимира Петкова Минчева предстояло выступить рано утром 24 сентября по железнодорожной линии Бойчиновцы — Криводол — Враца и прикрыть левый фланг отрядов, подходящих из Фердинанда.
Лопушанский отряд под командованием Георгия Дамянова выступал вслед за Лютенским отрядом по маршруту: Фердинанд, Бойчиновцы, Криводол, Враца.
Белимелский и Крапчанско-Стубленский отряды двигались в направлении Фердинанд, Крапчане-Стубел, Враца, а отряд от Берковской околии — по шоссе Берковица — Выршец.
Вечером 24 сентября все отряды, проникнутые высоким революционным духом, с развернутыми знаменами выступили для выполнения поставленных перед ними задач…
Во время похода пели революционные песни. Первый привал сделали на площади села Крапчане, в семи километрах от города…
Во время отдыха специальный курьер революционного комитета сообщил, что в связи с создавшейся обстановкой маршрут отряда меняется. Что же произошло? Лютенский отряд, наступавший по железной дороге на Врацу, и Крапчанско-Стубленский отряд под командованием Христо Алексиева столкнулись у станции Криводол с сильным отрядом правительственных войск из Шуменского гарнизона.
После упорного боя днем 24 сентября отряды вынуждены были отступить к Бойчиновцам и занять позиции восточнее станции и высоты Чукара. К вечеру правительственные войска овладели станцией.
Над центром вооруженного восстания — городом Фердинандом — нависла серьезная опасность. Учитывая стратегическое значение станции Бойчиновцы для дальнейшего хода восстания, Главный военно-революционный комитет постановил: до штурма Врацы любой ценой уничтожить противника…
Отряд правительственных войск насчитывал около четырехсот болгарских солдат, сто пятьдесят русских белогвардейцев и имел на вооружении четыре тяжелых пулемета и два полевых орудия.
Он контролировал господствующее над местностью Бойчиновокое плато, и его главная позиция была на высоте Чукара, находящейся юго-западнее станции Бойчиновцы. Противник превратил станцию в сильный опорный пункт. Таким образом, все равнинные участки местности в районе Бойчиновцев прикрывались сильным ружейно-пулеметным огнем, что исключало возможность атаки в дневное время…»
Вот в каком положении оказались повстанцы.
Как раз в это время в Главном военно-революционном комитете неожиданно появился медковский поп Андрей — без камилавки, в развевающейся, побелевшей от пыли рясе, с почерневшим от солнца лицом и буйной, почти закрывающей ему грудь бородой. Глаза его горели лихорадочным блеском, голос гремел. Сопровождали его два человека из Ломского революционного отряда: Никола Аврамов и Кирил Митев (Кабза). Аврамов был командиром Медковского повстанческого отряда, а Кабза, этот мужественный синеокий парень, бывший учитель из села Медковец, ныне стал лихим кавалеристом. Вместе с попом Андреем они втроем на крестьянских исхудавших лошадях подъехали к зданию, где находился штаб.
Увидев попа Андрея, все невольно встали. Люди знали его по рассказам о нем, которые, став уже почти легендами, ходили в Ломском крае. Он знал об этих легендах и еще больше старался поддерживать заслуженную славу. Ходил с револьвером, увешанный гранатами. Носил через плечо карабин. Его волосы торчали в разные стороны, и это еще больше подчеркивало его гайдуцкий вид. Он отрекся от сана и от почестей священника и с амвона церкви выступал с революционными речами. Сейчас не было для него иной миссии, кроме миссии революции. По этим причинам члены революционного комитета встретили Андрея с нескрываемой радостью. Его сразу же представили Коларову и Димитрову.
— Это поп Андрей из села Медковец!
— Нам очень приятно познакомиться с вами, отец! — начал Коларов. — Что вас привело сюда?
— Святому отцу нужна пушка! — прогремел священник и весело засмеялся, оглядывая сидящих за столом.
— Это хорошо, — улыбнулся Димитров, — но лучше было бы нам от вас пушку получить!..
Смеялись все, не отрывая взгляда от священника, а тот стоял, выпрямившись, посреди комнаты, похожий на героя, воспетого поэтом Гео Милевым: