Нам необходимы были снаряды для этого орудия, чтобы подавить орудие противника на позиции около села Харитовский чифлик. Артиллерийским огнем противник хотел прикрыть отход своих войск, но солдат и офицеров охватила паника, и они быстрее лани со всеми своими пожитками стали удирать по стерне к железнодорожной линии. Мы, хотя и устали, преследовали врага по пятам…
Противник делал отчаянные попытки задержаться, используя насыпь железнодорожной линии. Мы видели, как трое офицеров и унтер-офицеров стреляли по своим бегущим солдатам, но ничто уже не могло изменить хода событий… Большинство отступающих солдат направились к зданию станции, однако наше орудие преградило им путь: один из снарядов взорвался точно в центре группы бегущих солдат и разбросал их. Когда остатки этой группы были уже в двадцати — тридцати шагах за станцией, новый снаряд упал перед ними, и они в ужасе бросились назад, а потом к селению Харитовский чифлик.
Станция в наших руках. У нас уже не одно, а два орудия, количество пулеметов увеличилось еще на два. Орудия, наши орудия, продолжали огонь по отступающему противнику…»
Так описали в своих воспоминаниях бой за Бойчиновцы его участники.
Уставшие и измученные (с 22 сентября они не смыкали глаз), повстанцы стекались со всех концов поля боя к станции Бойчиновцы. Толпились около котлов, перебрасывались шутками, смазывали и чистили оружие, считали патроны, захваченные у противника, заправляли патронташи, умывались у чешмы, перевязывали раны, штопали одежду, разорванную о колючий терновник и кусты, пели песни, искали потерянных товарищей… И над всем этим развевались два знамени: красное и оранжевое.
Здесь, на станции Бойчиновцы, Гаврил Генов, встав на изрешеченную пулями железнодорожную платформу, произнес большую речь.
— Товарищи! — сказал он. — Наши повстанческие отряды одержали сегодня большую, блестящую победу над фашистскими войсками! Бойчиновский бой навсегда останется в истории нашей революционной борьбы. Сегодня мы показали, на что способен союз рабочих и крестьян, на что способны коммунисты и земледельцы, когда они идут в едином строю, плечом к плечу, рука об руку. Бойчиновский бой — это не только морально-политическая победа, но и реальное стратегическое завоевание в нашей борьбе с врагом. Мы захватили огромное количество оружия и боеприпасов. Обратили в паническое бегство фашистов и белогвардейских разбойников, которые считали себя непобедимыми. Смотрите, как срывают и бросают они свои погоны. Взгляните, как рвут они свои рубахи, чтобы поднять их как белые флаги — флаги позора и капитуляции!..
Мы победили, товарищи! Мы держим Бойчиновцы крепко в наших руках! Но нам предстоят новые, суровые бои. Перед нами Враца. Перед нами Видин, Лом, Оряхово. Перед нами София. Наши героические повстанческие отряды наступают сейчас с развернутыми знаменами на эти крепости банд Цанкова. Нас не испугают трудности и испытания, какими бы они ни были. Наша революционная армия показала свою силу и свой героизм! Она победит! Вперед, товарищи! Вперед, к новым славным победам! Да здравствует рабоче-крестьянская власть! Да здравствует республика Болгария! Да здравствует наш великий и непобедимый народ!
Пять тысяч человек слушали его, не сводя глаз с платформы, где он стоял рядом с развевающимися знаменами. Пять тысяч человек жадно ловили его слова и верили ему. Знали, что он говорит правду. Они сами почувствовали в боях с врагом свое превосходство. И сейчас ничто не могло остановить их порыва. Даже один из фашистских офицеров признавался: «Такого чуда я еще не видел. За каждым стволом — стреляющий из берданки повстанец. Один стреляет, а другой поливает из тыквы ствол ружья водой, чтобы не перегрелся… Подобного поражения я не испытывал ни в одном из сражений…»
Позже оставшиеся в живых участники будут делиться воспоминаниями о бойчиновском бое, о котором и говорил Гаврил Генов, стоя на изрешеченной пулями платформе. Он очень устал. Глаза его закрывались от недосыпания. Губы спеклись от жажды. Ветер шевелил его поседевшие волосы. Внизу, в тени платформы, стоял его конь, вычищенный и оседланный, готовый снова скакать в бой…
Командиры стояли перед своими ротами. В глубине станционных путей маневрировал локомотив, перемещая вагоны. Над стерней и близлежащими лугами стлался дым еще не потухших пожаров. В воздухе, подгоняемые ветром, кружились сухие листья. Солнце клонилось к западу, угасало. В станционной дежурке трещали телеграфные аппараты. Дежурный повстанец, пытаясь наладить связь, без устали вертел ручку телефона и кричал в трубку.