Когда митинг закончился, Гаврил ушел в дежурку. Его вызывали к телефону, чтобы сообщить что-то очень важное, неотложное. Он быстро взял трубку и лихорадочно спросил, что случилось. Дребезжащий голос ответил ему, что на станции Криводол выгрузились новые части противника: пехота и артиллерия…
Он положил телефонную трубку, огляделся, будто искал кого-то, и глубоко вздохнул. Кроме солдата, который продолжал сидеть над аппаратом с наушниками на голове, в дежурке никого не было.
С улицы доносился шум и гвалт повстанцев. Командиры приводили в порядок свои подразделения. Готовили их к новым боям. Димитров и Коларов около часа назад срочно выехали в Фердинанд. А Гаврил стоял в аппаратной на станции Бойчиновцы и повторял вполголоса:
— Криводол… Криводол…
В его сознании проносились все ранее обсуждавшиеся планы. Он был офицером и прекрасно знал, что означают слова «На станции Криводол выгрузились новые части противника: пехота и артиллерия…». Фашисты свободно маневрировали по всем железным дорогам Болгарии…
23
Как видно, у профессора Цанкова было основание делать оптимистическое заявление перед журналистами о положении в северо-западных районах страны. А когда корреспондент «Морнинг пост» спросил его, верны ли слухи о том, что Георгий Димитров якобы убит в бою, профессор Цанков озабоченно ответил, что официального известия об этом до настоящего момента нет, так же, как и нет сведений о судьбе Васила Коларова. Цанкова попросили также высказать свое мнение о сообщении в «Дейли телеграф», в котором говорилось, что в Болгарии объявлено военное положение и введен комендантский час и что, несмотря на отличный урожай, страна выглядит бедной и подавленной: по улицам бродят одетые в рваную военную форму люди, голодные и измученные нищие, дети толпами осаждают подъезды гостиниц и ресторанов, убийцы и воры грабят жителей в селах и городах… Профессор отвечал, что сожалеет, что такая страна свободы и демократии, как старая и справедливая Англия, может допустить подобную ложь и вымысел в своей прессе… Тогда ему указывали на сербские газеты, в которых муссировался слух, что царь Борис и его правительство уступили половину страны красным, на что он отвечал презрительной и снисходительной улыбкой и говорил, что сербские газетчики по своей способности лгать не отличаются от болгарских…
— Господа, нет причин для паники! — говорил он в заключение встречи. — И будьте осторожнее, когда пишете: не выплесните с водой и ребенка… Нет причин для паники!
Как раз в этот момент ему подали секретное донесение, в котором говорилось:
«…25 сентября третья рота весь день вела бои с мятежниками у станции Бойчиновцы. Здесь рота потеряла семь солдат убитыми, семь ранеными, восемь попали в руки мятежников. Многие солдаты, чтобы легче было передвигаться, перед боем сняли ранцы и в пылу боя потеряли их. Другие солдаты при отступлении оставили свое имущество на телегах, и оно попало в руки мятежников… Капитан Коеджиков, командир 7-го Преславского пехотного батальона».
Цанков с недоумением смотрел на генералов, и они убеждали его, что это воина, а на войне нельзя без потерь и поражений.
Тогда он вызвал начальника столичного гарнизона генерала Лазарова и продиктовал ему приказ:
«…В столице запрещаются всякие собрания, увеселительные мероприятия, концерты и вечеринки… Объявляю также о введении комендантского часа с 21.00. К этому времени должны быть закрыты все магазины, трактиры, гостиницы и кафе, а также театры и кино… Должно быть прекращено передвижение граждан, автомобилей, извозчиков и гужевого транспорта. Частные телефонные разговоры по государственной телефонной сети разрешаются только с 7 до 12 и с 14 до 18 часов. Телеграммы подлежат цензуре… Категорически запрещается въезд и выезд из столицы ночью. Днем въезд и выезд из Софии разрешается только через определенные пункты. Запрещается также выезд из Софии всех частных автомобилей и мотоциклов в любое время суток без моего специального разрешения. В случае неисполнения требований патрулей будет открываться огонь».
В тот же день приказ был отпечатан и расклеен на улицах столицы.
Профессор был исключительно доволен собой. Он вызвал газетчиков и распорядился, чтобы они меньше занимались положением в стране и событиями в Северо-Западной Болгарии. Достаточно других новостей и других тем. Профессор похвалил газету «Утро», периодически помещавшую интересную рекламу и забавные истории, которые отвлекают внимание измученных политикой читателей. Сказал, что с удовольствием читал статьи о трансокеанском пароходе «Константинополь» водоизмещением 25 тысяч тонн, стоявшем в Варне и готовом принять пассажиров, желающих поехать в Америку, прямо в Нью-Йорк, что интересна реклама венской фирмы, продававшей по доступным ценам бочки для вина и бочонки для пива, новые и бывшие в употреблении, и поощрявшей торговлю. По его мнению, очень своевременно было помещено извещение некоего доктора Завойского о том, что он эффективно лечит туберкулез и кожно-венерические болезни. С улыбкой говорил профессор об объявлениях, подобных тому, которое сообщало, что добропорядочный молодой господин со средним образованием и элегантной внешностью ищет добрых людей, чтобы его усыновили или в крайнем случае сделали бы из него зятя, живущего в доме родителей жены. Цанков настоятельно рекомендовал газетчикам писать об изменах и любовных приключениях вдов и попов, об убийствах и самоубийствах. Такими хотел профессор видеть газеты. Такая идиллия нужна была ему, чтобы народ забыл, что где-то в Северо-Западной Болгарии совершаются мятежи и идут бои: мятежи и бои — дело генералов и солдат, полиции и шпицкоманд. А у газет другая задача. Время от времени они должны писать: «Обстановка нормализуется. Для паники нет причин. Народ занят своими повседневными делами». Печатать приказы, как тот, который распорядился расклеить по стенам и дощатым заборам столицы неутомимый генерал Лазаров! Этого хотел профессор. К этому стремилась его душа. Он одобрил послание святейшего Синода, восхитившись политической прозорливостью святых старцев, решивших помочь ему в трудный час.