«…Возлюбленные сыны болгарского народа, — писали старцы, — пробудитесь! Независимое существование Болгарии в опасности. Воспитанные на безволии и бессердечности, наши братья и сыновья, увлеченные и руководимые злобой и ненавистью к государству и законному порядку, попытались подорвать свободное и независимое существование нашей родины. Законное правительство, используя имеющуюся у него силу, выступило на защиту государства. Власть идет от бога. И если кто-то противится законной власти, тот противится божьему распоряжению…»
Все должно было ему помогать: от сабель генералов до послания святейшего Синода, от сенсационных сообщений газет «Утро» и «Дневник» до реклам о лечении кожно-венерических болезней пресловутым Завойским… Все должно было идти в общее жерло машины, чтобы двигать ее к Криводолу, к победе, к разгрому мятежа! Этого жаждал профессор, этим были заняты его мысли, это держало его в напряжении и днем и ночью. Даже во сне он слышал выстрелы, мерещились ему солдатские каски и штыки.
— Нет причин для паники, господа!
Однако сам он паниковал больше, чем кто-либо другой. Только когда ему сообщили, что части Шуменского гарнизона успешно миновали все препятствия и выгрузили артиллерию и войска на станции Криводол, сердце его успокоилось. Он вызвал генерала Лазарова и велел ему подготовить большую речь для выступления перед войсками.
Генерал принял это поручение с радостью и тотчас же выехал к месту боевых действий, в Криводол.
24
…А в Криводоле в это время было не до его речей. Там были сосредоточены 6-й пехотный батальон из Софии, русенский военный отряд, рота с пятью пулеметами и четыре орудия из Врацы, 8-й конный полк, софийский отряд, состоящий из двух рот с четырьмя пулеметами и двумя орудиями, а также отряд из Стара-Загоры, колонна полковника Захова, отряд полковника Куманова и перегруппировавшиеся шуменские «храбрецы» полковника Несторова. За ними нетерпеливо ожидали своей очереди полицаи в форме и в штатском, разного рода националисты и хорошо экипированные шпицкоманды. Где-то среди них мелькал и небезызвестный капитан Харлаков — убийца Стамболийского. Он прибыл сюда добровольцем, глубоко убежденный, что обязан продолжать свою миссию, которая началась несколько месяцев назад в Славовице. Фуражка у него так же лихо была сдвинута набекрень, а у пояса болталась сабля. Были здесь и другие известные и неизвестные «храбрецы», жаждавшие вписать свои имена в список патриотов.
Все это воинство, жаждущее смыть позор поражения под Бойчиновцами, собралось сейчас на маленькой узловой станции Криводол.
Когда Гаврилу Генову сообщили по телефону об этом сосредоточении фашистов, около него снова появился медковский поп Андрей и двое сопровождающих — Никола Аврамов и Кирил Митев. Разговор опять свелся к орудию Христо Михайлова. Но на этот раз отец Андрей был непреклонен: