— Сам. В этом, разумеется, нет ничего плохого.
— Наводит мосты…
— В конце концов…
— Мы ему небезразличны.
— Конечно! Он не может не считаться с нами. Но к чему, черт побери, это упрямство? — Димитров задумался, затем неожиданно спросил: — А кто этот парень? Он в самом деле приехал из Перника?
— Да, из пишущей братии. Немного назойлив, но я пригласила его на обед. Он очень настаивал на встрече с тобой, чтобы лично передать заметку.
— Ну что ж, раз он такой упрямый, пусть будет как он хочет! — сказал Димитров.
Он повесил полотенце рядом с умывальником и быстро вышел во двор, где за накрытым столом сидели гости. Стол, как всегда, был покрыт белоснежной скатертью, на которой стояли фарфоровые тарелки, были разложены приборы и салфетки. В центре стола возвышалась высокая, тонкого стекла ваза с красными розами. Люба питала слабость к цветам и накрахмаленным белым скатертям, любила, чтобы за столом был порядок, чтобы каждый имел свое место. Сейчас этот парень из Перника чуть было не нарушил этого порядка, но она посадила его рядом с Георгием, и все образовалось как нельзя лучше. Детей устроили за отдельным столиком в летней кухне, там за ними присматривала бабушка Парашкева.
Обед оказался на славу — сначала Люба подала вкусный куриный суп, приготовленный бабушкой, затем приправленное острым перцем жаркое с овощами, а в конце — слоеный пирог с орехами. При этом Люба напомнила, что через неделю у одного из членов семьи будет день рождения, так что те, кто не сможет присутствовать на нем, получат угощение заранее. Гости развеселились. Выпили по кружке пива за того, кому 18 июня исполнится сорок один год. Георгий улыбнулся, поблагодарил всех за поздравления и до дна осушил свою кружку. Молодой человек вначале очень смущался, но, узнав, что 18 июня состоится семейное торжество, спросил, может ли делегация шахтеров поздравить Димитрова. Он сказал, что воспоминания о боевых 1906 и 1919 годах еще живы в сердцах шахтеров… Димитров категорически возразил против поздравлений, сказав, что терпеть не может этих церемоний, и парень замолчал, но через некоторое время снова повторил свое предложение, думая, что доставит этим удовольствие любимцу шахтеров Перника. На этот раз Димитров довольно резко ответил:
— Дорогой друг, сейчас не время для праздников!
— Вы правы, товарищ Димитров, — согласился парень, — сейчас не время для праздников. Вот, например, между Перником и Софией, недалеко от Владаи, я встретил воинские части с пушками и гаубицами…
— Вот как? — насторожился Димитров. — Воинские части с пушками и гаубицами?
— Совершенно верно. Мы даже пошутили, сказали, что уже началась вторая мировая война.
— Это не шутки! — заметила Люба, подкладывая в тарелку гостя еще кусок пирога.
Тот смутился, но добавку принял и продолжал рассказывать о воинских частях, встреченных им между Перником и Владаей. Впереди колонны шел генерал с красными лампасами в полном боевом снаряжении. Димитров рассмеялся, услышав это, а потом сказал, что, возможно, то был генерал Николаев, который любил летние маневры и ходил пешком, подавая пехотинцам личный пример.
— Значит, это маневры? — озадаченно спросил парень.
— Это не маневры, а летние учения. Каждый год в это время части Софийского гарнизона разбивают в районе Перника лагерь и проводят там учения.
— Слава богу, а я уже собирался писать об этом заметку в газету.
— Вам, по-видимому, нравится писать заметки, — улыбнулся Димитров.
— Это верно. Бай Стоянов посоветовал мне стать постоянным корреспондентом газеты «Работнически вестник». Он дал мне рекомендательное письмо и велел вручить его вам лично…
— Спасибо, — сказал Димитров, взяв письмо от Стоянова.
— И еще он просил передать вам, — продолжал гость, — что Кюстендил превратился в настоящую вотчину Тодора Александрова и ему подобных.
— Вы, как я вижу, прекрасно обо всем осведомлены! — пошутил Димитров, читая письмо Стоянова.
— Люди Врангеля тоже вооружаются. Бай Стоянов сказал…
— Если верить баю Стоянову, дело идет к войне. Так надо понимать?
— Боюсь, что так оно и есть!
Димитров рассмеялся:
— Люба, налей-ка еще товарищу!
— Простите, но после пирога…
— Ничего, ничего, всего одну кружку по случаю моего дня рождения!
— Нет, товарищ Димитров, я столько не пью… Если вы свободны, прошу посмотреть мою заметку, а может быть, лучше мне ее вам прочитать?
— Лучше пройдем в комнату, там удобнее. Тем более что сейчас и дети прибегут.
— Согласен. Я вам ее прочту, а вы поправите.