— Его величество ничего не знает. Вам ясно?
— Так точно, ваше величество! — рявкнул первым полковник, соображавший несколько быстрее генерала. — Все делается втайне. Абсолютная секретность!
— Нам нужно лишь ваше благословение, ваше величество, — проговорил генерал, — а мы будем держать язык за зубами! Будьте уверены. Нам нужно только ваше благословение! Благословите нас!
— Хорошо, хорошо, генерал! — улыбнулся Борис. — Раз вам так уж нужно мое благословение, я дам вам его, хотя меня еще не произвели в архиереи!
И Борис, улыбаясь, широким жестом начертал тростью крестное знамение над их склоненными головами. Они не ожидали от его величества столь милой шутки. Вне себя от радости оба сделали шаг назад, а генерал даже попытался поцеловать благословившую их августейшую руку. Но Борис, почувствовав прикосновение влажных губ генерала, отдернул руку.
— Я же сказал, генерал, что меня еще не произвели в архиереи! Но будем надеяться, что и это когда-нибудь произойдет!
— Будем надеяться, ваше величество! — громко рассмеялся генерал.
Помахивая тростью, Борис направился по аллее к озерцу. За ним весело бежал пудель. Генерал и полковник стояли как вкопанные, держа руку под козырек. Из Зоологического сада донесся протяжный рев царя зверей, сопровождаемый рычанием и криками других животных. Затем снова наступила тишина. Белый костюм мелькнул у озерца и скрылся за стволами деревьев.
Не теряя ни минуты, генерал и полковник направились к профессору, чтобы уведомить его о своей беседе с его величеством. Профессор внимательно выслушал их и назначил на тот же вечер тайное совещание.
Совещание состоялось в доме генерала, двухэтажном особняке с двумя балконами, один из которых выходил на улицу, а другой — в садик позади дома. Наверх вела каменная лестница с железными перилами. Внутри дома, как и снаружи, преобладал металл — металлическими были круглый стол, подсвечники, домашняя утварь, развешанное по стенам оружие… Не хватало только пушки! Единственным светлым пятном в этом суровом солдатском доме был написанный маслом портрет генерала, восседавшего на белом коне в полном парадном облачении. Кто был автором картины, оставалось тайной. Но на картину нельзя было не обратить внимания, и генерал — он жил одиноко, лишь вдвоем с престарелой матерью, единственной свидетельницей его славы, — очень гордился ею.
Жалюзи на окнах было спущено. В гостиной царил полумрак. Только настольная лампа с зеленым фарфоровым абажуром освещала круглый стол, за которым сидели генерал, профессор и полковник. Перед ними навытяжку стоял высокий худой капитан. Он докладывал:
— Пехотные батальоны готовы, господин генерал! Пушку можно в любой момент выкатить на Редут. Ждем приказа.
— О чем вы говорите, капитан?! — удивленно воскликнул генерал. — Только одно орудие?
— Так точно, господин генерал! В случае необходимости можно будет выкатить еще одно.
— Но это же просто смешно! Нас переловят как зайцев! Вы что, забыли про «оранжевую гвардию»?
— Простите, господин генерал, — вмешался полковник, — но этой гвардии больше не существует.
— Как так не существует?
— Она полностью изолирована. Казармы в наших руках!
— Дайте карту, полковник!
— Разверните карту, капитан!
Капитан вынул из кожаного планшета карту страны с обозначенными на ней стратегически важными объектами, удар по которым намечалось нанести в течение одной ночи. Генерал и полковник склонились над картой. Профессор, ссутулившийся и подавленный, стоял в стороне.
— За исключением Плевенского гарнизона, — говорил полковник, — все на нашей стороне… Я проверил лично и установил, что все готовы и ждут сигнала к выступлению. Об этом я вам уже докладывал. Повторяю только для господина профессора… Он, как мне кажется, еще не совсем уверен в успехе.
— До вашей аудиенции у его величества, господа, я колебался. Но сейчас, смею вас заверить, все мои колебания кончились. Его величество — гарантия нашего успеха. Но нам не следует прикрываться его именем. Нельзя допустить, чтобы на него легло пятно причастности к этому делу!
— Будьте спокойны, господин профессор! Мы уже дали его величеству слово. Слово солдата!
— Это хорошо. Но имейте в виду, господа, что исход нашего дела зависит от Софии. Если София не подведет, все будет в порядке.
— И я так думаю, господин профессор!.. Вот почему на Редуте следует установить не одно, а несколько артиллерийских орудий. Это во-первых…
— Слушаюсь, господин генерал! — отчеканил капитан. — Будет исполнено!