Наступило неловкое молчание. Цанков первым нарушил его:
— Вам впервые предстоит аудиенция у его величества, господин Смилов?
— Нет, господин профессор, во второй раз, но все же я волнуюсь.
— Должен признаться, я тоже волнуюсь! Особенно меня беспокоят указы. Представьте себе, вдруг он откажется их подписать?
— Что вы, господин профессор, говорите? Он ведь лично благословил нас на это дело. Он не может не подписать их.
— А если сошлется на конституцию?..
— Какое значение имеет конституция, господин профессор? Попранная конституция — это уже не конституция. Вы сами юрист и понимаете, что это значит.
— Да, вы правы, господин Смилов. Но прерогативы его величества священны!
— Совершенно верно, священны! Однако и прерогативы народа тоже священны!
— Кому какое дело до народа, господин Смилов? — нахмурился профессор, и глаза его стали еще больше косить. — Кому какое дело до народа!
Кортеж миновал каменный мост, за которым начиналась ограда дворца Врана. Эскадрон перешел на рысь. Полковник Цанев поправил на голове фуражку, пробежал пальцами по пуговицам летнего кителя, бросил взгляд на свои сапоги. Они блестели. Весь его вид был безукоризненным.
— Как вы импозантны! — восхитился профессор.
Никто не обратил внимания на его восторги. Было не до этого. Все в этот час думали о его величестве и о том, пустят ли их во дворец. За оградой дворца они были хозяевами положения, но по ту ее сторону действовали иные законы, иная власть — неприкосновенная и освященная богом! Все хорошо понимали, какие препятствия им предстоит преодолеть. Поэтому-то они и, взяли с собой полковника Цанева. Он должен был осуществить сложную операцию, используя свои связи и авторитет у дворцовой охраны.
— Господин полковник, — обратился к нему профессор, — сейчас вы берете на себя роль Вергилия. Надеюсь, вы нас не подведете!
— Я тоже надеюсь, господин профессор!
— Да хранит нас господь, — проговорил Смилов, — как он хранил нас до сих пор!
— Мечом и крестом можно добиться всего, господин профессор, — усмехнулся полковник, — так что не беспокойтесь!
Сказав это, полковник Цанев приказал остановить автомобиль и ловко выпрыгнул из него. Быстрым солдатским шагом, придерживая саблю, чтобы она не стучала по камням, он обогнал эскадрон и направился к воротам дворца.
— Господин полковник, — обратился к нему командир эскадрона, — прикажете трубить?
— Ни в коем случае!
— Слушаюсь, господин полковник!
Эскадрон ускорил шаг. Из-под копыт коней летели искры. Полковник сжимал эфес сабли. Перед порталом уже был виден пост дворцовой охраны.
Министры, бледные и насторожившиеся, сидели в машинах, ожидая развязки.
16
Полковник Цанев решительным шагом подошел к стоявшему у портала вахмистру и сказал:
— Я прибыл на аудиенцию к его величеству, вахмистр! Откройте ворота!
— Я об этом ничего не знаю, господин полковник. Вы сами были начальником дворцовой охраны и знаете, как это делается.
— Именно поэтому сюда прибыл я, а не кто-нибудь другой! — твердо сказал полковник и отвел руку вахмистра от ручки двери.
— Господин полковник, прошу вас, ради бога, не ставьте в неловкое положение дворцовую охрану!
— Выполняйте мое распоряжение, вахмистр!
— Но вы должны сообщить пароль, господин полковник!
— Снимите саблю, вахмистр! Сдайте оружие и отойдите в сторону!
— Господин полковник, вы были моим начальником. Вы знаете устав и дворцовый порядок.
— Все знаю, а потому не учите меня!
«…Бедный вахмистр, — читаем в дневнике, — он в отчаянии ломал руки и со слезами на глазах просил полковника не входить на территорию дворца, не ставить в неловкое положение дворцовую охрану…»
Пока вахмистр пытался уговорить полковника, он, по словам журналиста, был обезоружен и снят с поста вместе с другими часовыми. Солдаты гвардейского эскадрона распахнули железные ворота, и эскадрон, а за ним и автомобили въехали в дворцовый парк. Опозоренный вахмистр, по словам летописца все так же ломая руки, кричал вслед автомобилям:
— Господин полковник, дайте честное слово, что вы не причините вреда его величеству!
— Даю, вахмистр!
— Благодарю вас, господин полковник!
«…Мы въехали, — вспоминает журналист, — в тенистую аллею, над которой деревья смыкали свои кроны. В ней царил полумрак, напоенный свежим ароматом зелени. Невыразимо гармонично звучал хор птичьих голосов. Я с наслаждением вдыхал утреннюю свежесть, слушал дивное звучание лесной симфонии и совершенно забыл о стоявшей перед нами задаче. Аллея была длинной, настолько длинной, что казалась бесконечной. Когда же она кончится? Неужели придется расстаться с этой изумительной красотой? Но вот и дворец, во всем его блеске и утонченной красоте. Машины поворачивают направо и останавливаются у парадного подъезда. Раздается команда, и несколько кавалерийских разъездов оцепляют дворец. Полковник Цанев распоряжается, как у себя дома…»