И вот сейчас этот «красный» сидел у трона и поучал монарха.
Воспользовавшись наступившей паузой, профессор достал указы, положил их на письменный стол перед царем и тихо проговорил:
— Вот указы, ваше величество.
— Вот как? — вздрогнул царь. — Так быстро?
— Сейчас дорога каждая минута, ваше величество!
Борис бегло взглянул на указы, не прикасаясь к ним.
— Указ номер один — о роспуске прежнего кабинета. Указ номер два — о назначении нового. Честь имею представить их вам на подпись, ваше величество!
Борис встал с трона, подошел к окну и, стоя спиной к присутствующим, долго смотрел в парк. Соловьи уже умолкли, но из парка и ближнего леса доносились голоса других птиц. И этот хор, по словам журналиста, звучал как увертюра к истории. Царь отошел от окна, взял указы и долго их читал. Потом снова сел на трон. Вздохнул и перекрестился:
— Да поможет вам бог!
Все присутствующие тоже перекрестились.
— От всего сердца желаю успеха нашему многострадальному отечеству!
Сказав это, Борис подписал первый указ, а за ним — второй. Затем озабоченно проговорил:
— Прошу вас, господа, принять меры к сохранению жизни всех моих подданных! Всех без исключения!
— Будьте спокойны, ваше величество!
— Мне дорога каждая капля болгарской крови!
— Ваше величество, бывшие министры кабинета Стамболийского живы и здоровы. В этом я могу вас заверить!
— С их голов не упал ни единый волос, — добавили остальные.
— Благодарю вас, господа! Боже, храни Болгарию!
Встав, царь передал указы профессору.
На этом закончилась трудная миссия заговорщиков во дворце Врана, добросовестно описанная министром железных дорог и пересказанная нами так, чтобы быть ближе к истине и истории…
20
Из охотничьего домика министры пошли в караульное помещение, надели там свои цилиндры, сели в открытые автомобили и направились в Софию, эскортируемые все тем же кавалерийским эскадроном.
— Твердость и категоричность тона всегда помогают, господа! — хвастливо разглагольствовал профессор. — Это я знаю по собственному опыту. А если только начать клянчить и юлить — пиши пропало.
— Да, вы совершенно правы, господин Цанков!
— Вы сами видели, как он сдался.
Кортеж продолжал двигаться. Цилиндры все так же торчали над автомобилем. Перед взорами счастливых путников расстилалась плодородная Софийская долина. Вдаль уходило шоссе, которое вело в столицу. Под ветром волнами ходили буйно взошедшие хлеба.
— Надо отменить комендантский час, господа, — озабоченно продолжал профессор, — и немедленно приступить к нормализации положения.
— Вы совершенно правы, господин премьер!
За всадниками поднималась густая, белая пыль. Министры чихали, вытирали носы, кашляли. Полковник Цанев тут же дал знак водителям автомобилей опередить кавалеристов, иначе цилиндры министров станут совсем белыми от пыли. Приказ был немедленно выполнен. Теперь пыль поднималась позади министров. В лицо повеял свежий ветерок. Вдали уже виднелись золотые купола собора Александра Невского.
— Надо отслужить благодарственный молебен, — сказал профессор, увидев купола собора. — Возможно, даже сегодня, сейчас!
— А надо ли, профессор? — спросил журналист.
— Да, друг мой, нам необходимо заручиться поддержкой церкви!
— С этой точки зрения — да, — сказал журналист. — Но вообще-то, я атеист.
Профессор улыбнулся. Ему хотелось еще раз напомнить социалисту о прихожей и вешалке, где ему следовало оставить свои социалистские убеждения, но об этом он уже говорил, а ему не хотелось повторяться.
— Молебен мы отслужим, это ясно, — сказал министр Смилов, — это важно и нужно. Но до этого, мне кажется, нам надо принять послов западных держав, чтобы подтвердить нашу лояльность к ним…
— И к соседям! — поправил свой цилиндр журналист. — Югославия будет не в восторге от смены правительства у нас.
— То же самое можно сказать и о Греции, ваше превосходительство, — добавил Смилов, — а также о Турции и Румынии.
— Господин Смилов, — перебил его профессор, — я все это уже обдумал. Балканы для нас важны. Но еще важнее отношение к нам великих держав!
Профессор некоторое время молчал, затем продолжил:
— Прежде всего Англии и Франции, а также Италии. Она поймет нас лучше других.