— Что вы этим хотите сказать? — Луканов посмотрел на него с удивлением, слегка откинувшись назад, чтобы лучше видеть своего врага.
— Сбавьте немного скорость, водитель! — продолжал генерал. — Остановитесь у главного входа в почтамт!
Луканов сжал в руках зонт, готовый выпрыгнуть из машины, но генерал спокойно продолжал:
— Через главный вход можно пройти прямо в телеграфное отделение. Как раз к окошечку, господин Луканов!
— Мне нечего делать ни на почте, ни в вашем телеграфном отделении, господин генерал. Прекратите эту комедию!
— Время не ждет, господин Луканов! Орудия в Плевене заряжены и наведены на цель. Там ждут только моей команды. Я должен решить, какую команду мне дать.
— Разве это зависит от меня?
— Только от вас, господин Луканов! Сейчас решается судьба Болгария. Решается вопрос: быть или не быть гражданской войне. Выбирайте! В эту минуту от нас с вами зависит все. Если повстанцы в Плевене разойдутся но домам, будет предотвращено кровопролитие. Если же они станут упорствовать и продолжать осаду казармы — война неизбежна!
— Мы не давали им никакого указания!
— Я уже слышал это, господин Луканов, но вам придется подтвердить это. Пройдите на телеграф. Что может быть легче?
— Но мне необходимо согласовать этот вопрос!
— Пока вы будете его согласовывать, орудия заговорят. И тогда уже будет поздно! Вот так обстоят дела! Я привез вас сюда ради вашей же пользы. Подумайте!
— Но это принципиальный вопрос, генерал!
— Разве?
— Конечно!
— Хорошо. В таком случае действуйте по собственному усмотрению. Только прошу вас покинуть машину!
Он протянул руку и открыл дверцу автомобиля. Луканов помедлил, но жест генерала был достаточно решительным.
— Пока вы будете разглагольствовать о принципах, мы начнем действовать, господин Луканов. Нам не до шуток! — В голосе генерала слышались железные нотки: он предупреждал и угрожал. — У нас нет времени возиться с гамлетами вроде вас! Я немедленно отдам приказ артиллерии открыть огонь. И не только в Плевене, но и, во всех других городах, где коммунисты подняли голову. Ваш нейтралитет оказался пустой болтовней, рассчитанной на простаков. Жалкий маневр. Но вы просчитались! Мы тоже не лыком шиты! До свидания!
Луканов медленно вышел из машины, раскрыл зонт и осмотрелся. Дождь продолжал лить с неослабевающей силой. Вокруг не было ни души. Люди попрятались от дождя, и он, никем не замеченный, мог войти в здание почтамта. Но он все еще колебался и не знал, что делать. Момент был решительным, поистине роковым. Мысль о направленных на коммунистов орудиях в его родном Плевене не давала ему покоя. Грохот этих орудий мог прокатиться над всей страной, и тогда кровь рабочих будет на его совести. Такова была логика генерала. В ней содержалась доля истины. Эти рассуждения где-то смыкались с рассуждениями секретаря компартии по организационным вопросам, хотя отношение к событиям было у них разное. Но разве в этом виноваты коммунисты?
— Телеграф прямо перед вами, господин Луканов, — послышался голос из машины, — по лестнице и прямо!
Из-за шума низвергающегося потоками дождя Луканов не смог различить, чей это был голос: генерала или шофера. Правы писатели — буря в природе порождает бурю и в душе человека… Если бы писатели могли заглянуть в его измученную и оскорбленную душу! Если бы только могли заглянуть!
— Идите прямо, господин Луканов! Окошко телеграфиста будет прямо перед вами!
Перешагивая сразу через две ступеньки, он поднимался по каменной лестнице, глядя на свои мокрые ботинки. Быстрыми шагами прошел через широкую двустворчатую дверь и, не складывая зонтика, направился прямо к окошку телеграфиста.
«…Неизвестно, установил ли Халачев связь с Лукановым, — писал много лет спустя историк Сентябрьского восстания Димитр Косев. — На станции в Плевене ему, вероятно показали известную телеграмму Луканова, в которой тот давал указания плевенской организации занять позицию нейтралитета. Прочитав телеграмму, Халачев Дал распоряжение прекратить стрельбу и вместе с околийским начальником поехал к повстанцам, чтобы убедить их отказаться от дальнейшей борьбы».
Таков беспристрастный итог, подведенный этому эпизоду историей. Но в то время события развивались под стук пулеметов и грохот орудий, под стоны истекающих кровью раненых. И мы не можем обойти их молчанием, потому что они и поныне тяжким грузом давят нам на душу.
6
Обруч вокруг Плевена стянулся настолько плотно, что с редутов можно было рассмотреть красные крыши его домов и купола церквей. Крестьяне были вооружены чем попало: ружьями, ножами, дубинами… Не было недостатка в барабанах и зурнах. Все что-то кричали, свистели, подбадривая друг друга… Весь день гудели колокола, собирались добровольцы, объявлялась тревога. Повстанцы выкатывали старые орудия, оставшиеся еще со времен знаменитых сражений между войсками генерала Скобелева и Осман-паши. Музейные реликвии снова пошли в дело, хотя бы для того, чтобы поднять боевой дух повстанцев. Слышались команды неизвестно откуда взявшихся командиров, прошедших школу первой мировой войны: